Витязь-хатт из рода Хаттов - страница 2

Обрадованный народ возвращался в свои гнездовья. Никто не оспорил доблесть отважного Хатта, и род его стал княжить в нашем селе…

Раз в году перед весенним праздником грозной Владычице приносили в жертву юношу. Этого избранного называли долей воды. Он знал обо всем загодя и ходил из села в село, счастливый от своего избранничества. Во всех домах он встречал друзей, лучшие девушки раскрывали ему свои объятия, что, впрочем, не мешало им потом выходить замуж.

Когда как-то жребий пал на сына самого Хатта, народ хотел было сделать исключение и миновать княжича, но Хатт возразил: раз его выбрала судьба, не лишим его участи быть долей воды; и сын его счастливо потупил глаза. Это был славный род охотников и воинов. Не успевал народ забыть подвиг предка, как потомок совершал еще более громкий поступок.

А по мутному омуту расходились таинственные круги. Здесь было мглисто даже в полдень: бледно-зеленые ивы, корявая лозина и дикий фундук густо росли по берегам, и все это, оплетенное лианами, хмелем и сарсапарелью, сходилось над омутом сводом, непроницаемым для солнечных лучей.

Там жила русалка, ее можно было видеть. Еще при мне рассказывали о ней очевидцы. И я им верю. Во-первых, эти люди совершенно бескорыстны, и нет основания им не доверять. С другой стороны, разве может чего-то не быть в бесконечном нашем мире?

Все есть. Но пора уже о нашем славном шумливом царе. Без его истории не будет полной история русалки.

Как только сто царевичей уничтожили друг друга из-за престола, на погибель древним богам принял царство архонт Леон, племянник хазарского кагана и, таким образом, двоюродный брат по матери кесаря Льва Хазара. Он стал воскрешать когда-то зажегшуюся было в Абхазии, но вскоре погасшую мысль Единого Бога. Из-за моря хлынули большеглазые евнухи. Сам Леон объяснял народу святую веру, нередко пользуясь мечом как указкой. Он разрушил все языческие капища и построил храмы.

И стали прекращаться кровавые жертвы Владычице Вод.

В первое время люди еще продолжали приходить в праздник весны к берегу реки, но несли уже чучело вместо юноши. Приходили ночью, а не радостным днем. Приходили виноватые: дескать, что тут поделаешь, гневается юный царь…

В водах появились первые лягушки.

Так началось постепенное превращение грозной Владычицы Рек и Вод в простую русалку Адзызлан.

В довершение всего неутомимый царь Леон построил в нашем селе огромную в масштабах своего царства судоверфь и провел судоходный канал между реками Акра и Тоумыш.

«Благословишь ли канал, о Владычица?» — спросил потомок витязя-хатта, местный князь. Не приду я туда, пусть там квакают лягушки, ответствовала она. Владычица не говорила на человеческом языке и с людьми изъяснялась знаками.

…И вот, когда, много позже, царства не стало и каналом перестали пользоваться, он превратился в прямое длинное болото. Сельчане потребовали от князя Савлака — потомка витязя-хатта, засыпать канал. Но при этом сами работать не желали, предпочитая войны и походы. А мудрый князь Савлак медлил, опасаясь, что под видом осушителей болот снова придут нечистые. Он был страстный охотник, князь Савлак. Владычица Вод и Рек сделала его стрелы меткими. Савлак медлил, а нетерпеливый народ тем временем проклял его род. Проклял тайком, продолжая признавать его княжеским. А болото засыпали только в наше время. По словам старца Батала, еще до революции священник отец Иоанн частенько простаивал на берегу болота и записывал в общую тетрадь разговор лягушек…

Итак, Владычица Вод неотвратимо превращалась в простую русалку. Собственно, здесь и начинается мой нехитрый рассказ.

В отличие от земных владычиц, которые сначала бывали милыми детьми, наливающимися девицами, и только потом становились грозными женами, Владычице Вод суждено было проделать нечто обратное: она начала величественной царицей, а впоследствии превратилась в ребячливую и похотливую русалку.

Страх перед ее силой, впрочем, оставался. Оставался вплоть до наших дней. Например, когда приводили в дом невесту, ее не отправляли по воду, не отслужив особый молебен русалке, чтобы та позволила невесте набрать воды. Женщин на сносях также не пускали к реке, чтобы русалка не заколдовала плод. После заката детям не разрешалось выходить на улицу, особенно к берегу реки, ибо и тут старшие опасались, как бы русалка не нагнала на детей хворь. Эта была не обычная, рыбохвостая, европейская русалка — это была абхазская Адзызлан. Ноги у нее как раз были, только ступни повернуты были в обратную сторону: пятками наперед. Вот почему, чтобы найти по следу, надо было идти в обратную сторону. Русалка не боялась огнестрельного оружия, не боялась и шашки; беззащитна она бывала только против обоюдоострого кинжала. Потому женщины, идя по воду, на всякий случай вооружались кинжалами. Но достаточно было и того, чтобы женщину сопровождал черный пес, а какая женщина ходит по воду без черного пса, — так что на женщин Адзызлан и не нападала вовсе. Нападала она исключительно на мужчин. А мужчины, считая за стыд обнажать оружие против женщины, вступали с ней в борьбу. И только одним приемом можно было ее победить врукопашную — повалив на грудь: русалку ведь невозможно было повалить на спину из-за ее вывернутых стоп…