Витязь-хатт из рода Хаттов - страница 4

Последний эксплуататор из рода Хаттов умер на руках растроганных крестьян. Многочисленный и передовой род Габба, когда-то служивший Хаттам, взял на воспитание двух сыновей князя. Один из братьев отделался нервным тиком, выросши, уехал в город, сделался там человеком, но больше в селе не показывался. Другой же был в детстве уронен, остался на всю жизнь хромым, и звали его Наганом. Он был на редкость бестолковый человек, этот последний Хатт. Никакого уважения односельчан он не удостоился…

Всегда был полезен селу дачник Григорий Лагустанович… Да, пора уже сказать о дачнике Григории Лагустановиче.

Еще ребенком привозили его к нам в село. Бывало, бегает он по лужайке, собирает цветы, мама нежно кличет его, а Григорий Лагустанович все бегает, собирает цветы и хоть бы раз замарал, касатик, свой белоснежный, взрослого покроя кителек. И теперь, когда он построил у нас дом и стал дачником, он говорит, что предпочитает жить здесь, а не в городском своем доме. Пусть там Вахтанчик живет с матерью, а я люблю тут, с народом, говорит он часто, останавливаясь у чьих-либо ворот по пути на рыбалку…

Ну так вот.

Пока русалка сидела в своем Мутном омуте, силясь объяснить себе поведение жены охотника, Григорий Лагустанович решил научить народ разводить зеркальных карпов. И тут его не устроило извилистое русло Тоумыша: оно проходило поодаль от его участка. И он однажды, подобно персидскому поэту Фирдоуси, выделил деньги на прорытие нового канала, по которому вскоре побежали испуганные волны Тоумыша. Это было довольно далеко от Мутного омута, и русалка не была потревожена в своем уединении. Только в первое же наводнение река вернулась в прежнее русло, а канал вскоре превратился в болото. И в нем, прямом и длинном, заквакали лягушки, как в русле того древнего канала, на берегу которого батюшка Иоанн в дореволюционное время записывал голоса лягушек. Сельчане стали требовать от дачника засыпать канал, как когда-то поступили их предки от Савлака из рода Хаттов. Григорий Лагустанович снова нанял бульдозеры, но выкопанная земля настолько осела, что ее не хватило. Пришлось везти с морского берега гальку. Так море придвинулось еще на двести метров к нашему солнечному селу.

Как-то утром заметила Адзызлан человека, сидевшего с удочкой на берегу. Он сидел, круглый и важный, как фарфоровый божок. Казалось, он получал удовольствие не столько от рыбной ловли, сколько от того, что вот он сидит и культурно отдыхает, дышит свежим воздухом. Давно русалка не нападала на мужчин. Вдруг ей захотелось по-старинному созорничать, хотя стоял уже день, да и мужчина не казался ей привлекательным. А был это не кто иной, как дачник Григорий Лагустанович. Она подкралась к нему сзади, чтобы схватить за волосы, предвкушая, как он сейчас вскрикнет от неожиданности и она тут же ввергнет его в немоту. Давно у нее не было жертвы. Русалка медленно обошла его сбоку и зависла прямо перед ним. Рыба, между прочим, клевала, но мужчина в торжественной задумчивости не замечал этого.

Русалка схватила его за волосы. Григорий Лагустанович, увы, ничего не почувствовал. Она пощекотала его под мышками. Мужчина задумчиво полез в карман куртки за сигаретами. Она висела, бесстыдница, в воздухе, прямо пред ним. Григорий Лагустанович спокойно прикурил от серебряной зажигалки и выпустил густой дым. Дым прошел сквозь тело русалки. Тут только русалка поняла, что она не дана Григорию Лагустановичу в его ощущениях…

В эту ночь русалка напилась сока хмельных трав с берега мутной реки. Она думала о том, что утратила не только власть, но и плоть. С ужасом осознавала она, что вместе с последним слабоумным, кто еще сможет поверить в нее, ощутить ее, она перестанет существовать.

Даже в нынешних цивилизованных селах есть уголки такой незыблемой дремучести, которую не проймешь ничем. Замечено, например, что семьи, живущие на берегах мутных рек, отличаются несколько странным характером. Их глаза все время смотрят в лес. Старые предрассудки исчезают с первым светом электролампочки, но у живущих на берегу мутной реки даже лампочка горит как-то тусклей.