Византия в европейской политике первой половины XV в (1402–1438) - страница 14

Перед этим, в мае 1409 г., находясь во Франции, он взял на себя функции по сбору пожертвований от Константина Ралла и некоего Алексея Дисипата[114].

При следующем арагонском правителе, Фердинанде I, контакты с Византией продолжались. Об этом свидетельствуют два сохранившихся письма, адресованных этому королю императором Мануилом. Как известно, в июле 1414 г. император начал путешествие по своим владениям, конечным пунктом которого был Пелопоннес. В ноябре он остановился в Фессалонике, откуда отправил первое письмо Фердинанду[115]. В нем он выражал надежду на то, что с новым королем Арагона сохранятся такие же дружественные отношения, которые были при его предшественниках[116]. Однако основным поводом для письма стало полученное императором от своего сына, морейского деспота Феодора II, известие о том, что Фердинанд пообещал ему прибыть на Пелопоннес со своей армией. Мануил II горячо приветствовал это решение арагонского короля и сообщил ему свой дальнейший маршрут в сторону Морей, где готов был встретиться с ним лично[117].

В литературе этот интересный эпизод пока никак не прокомментирован, тем более что Фердинанд с войском так никогда и не появился в Морее. Создается впечатление, что его обещание было неким декларативным жестом. Но, возможно, все несколько сложнее и проблема не сводится лишь к его отношениям с Византией. К. Маринеско, опубликовавший письмо, в краткой аннотации к нему указал, что экспедиция арагонского короля была задумана им как крестовый поход. Но с этим едва ли можно согласиться. Фраза-клише, в которой говорилось, что готовящееся предприятие пойдет «на благо всех христиан», не должна вводить в заблуждение.

С большей степенью вероятности можно предположить, что замысел Фердинанда был согласован с императором Сигизмундом и был частью его военно-экономической политики, направленной против Венеции. Сигизмунд настойчиво пытался вовлечь в нее все европейские государства. Известно, что в этом конфликте Арагон всегда занимал в целом благожелательную позицию по отношению к германскому императору[118]. Последний же еще двумя годами ранее писал византийскому правителю о необходимости совершить поход в сторону Пелопоннеса против венецианцев. Намерения Фердинанда, судя по всему, и не простирались дальше Пелопоннеса, поэтому он в первую очередь поделился ими с морейским деспотом. Сам Мануил II, возможно, догадывался о чем-то. В конце письма он просил короля выслать гонца, чтобы поведать о своих конкретных планах[119]. О проблеме турок вообще не было сказано ни слова.

В пользу данной версии можно добавить некоторые косвенные подтверждения. Если все обстояло именно так, то для императора особое значение приобретал вопрос о реакции венецианцев на возможное прибытие арагонской экспедиции к берегам Морей. Выехав из Фессалоники в конце зимы, Мануил II, прежде чем отправиться на Пелопоннес, в марте 1415 г. остановился на принадлежавшей венецианцам Эвбее. Там он был принят по всем правилам церемониала[120]. Но подробностей его пребывания на острове мы не знаем. Позднее ему, очевидно, пришлось столкнуться с явно недружелюбными жестами венецианцев по отношению к себе и членам своей семьи. В обращении к сенату от 23 июля 1415 г. император привел два таких факта. В первом случае речь шла о капитане одного венецианского судна, отказавшемся вопреки принятым нормам взять на борт гонца с посланием, которого сын императора Иоанн должен был отправить к отцу из Константинополя. Кроме того, император жаловался на то, что команды венецианских судов не воздают положенных почестей ему и членам его фамилии[121].

Не исключено, что эта напряженность была навеяна слухами о ближайших планах Фердинанда. Но уже скоро стало ясно, что обещанный им поход не состоится. Даже если король всерьез помышлял о нем, в тот момент он был озабочен другой проблемой. Как раз в это время Констанцский церковный собор решал вопрос о ликвидации западной схизмы и, в частности, об отречении папы Бенедикта XIII, которому покровительствовал Арагон. Этот же вопрос стал объектом переговоров между Фердинандом и императором Сигизмундом, причем переговоры шли с большим трудом