Византия в европейской политике первой половины XV в (1402–1438) - страница 31

. Этот список и был утвержден полностью в качестве основы, само же решение вопроса было отложено.

Итоги переговоров были закреплены в специальном декрете, известном под названием «Sicut pia mater», принятом на генеральной сессии собора 7 сентября 1434 г.[275] Один из его пунктов все-таки гласил, что Базель и впредь будет рассматриваться как наиболее предпочтительное место для проведения вселенского собора, хотя все вышеупомянутые варианты, предложенные греками, признавались возможными[276]. Декрет обязывал латинскую церковь нести все необходимые расходы, в том числе и для обеспечения безопасности Константинополя на время отсутствия императора[277]. Наконец, византийцы настаивали, чтобы договор вступил в силу лишь после того, как будет утвержден папой. С этим поручением в Италию должен был отправиться французский каноник Симон Фрерон[278]. Но прежде чем тот покинул Базель, пришло письмо от самого папы, извещавшее о его собственных планах, которые Гаратони обсуждал в Константинополе[279].

Это известие вызвало шок и удивление как у депутатов, так и у византийских послов, от которых стали было требовать объяснений. Последние тогда писали папе, убеждая его в необходимости одобрить только что принятый декрет, а в будущем лично присутствовать на вселенском соборе[280]. О реакции папы стало известно в ноябре 1434 г. Евгений IV не скрывал своего крайнего раздражения тем, что собор по собственному почину стал выносить решения по таким важным вопросам, напомнив еще раз, что лично ведет переговоры с греками через Гаратони. «Что же будет, — вопрошал он в письме к депутатам, — если по одному и тому же делу будут приняты два разных решения? Одна лишь путаница и, более того, из-за этого несогласия может вспыхнуть ссора, и великий позор ляжет на всех нас»[281]. Однако декрет все же был утвержден. Это было время, когда Базельский собор находился на пике своего авторитета, тогда как папа под давлением политических смут вынужден был временно удалиться из Рима.

Политика Базеля в отношении греков встретила сочувствие со стороны императора Сигизмунда. Двое из византийских послов, находившихся на соборе, лично отправились к нему, чтобы ознакомить с результатами переговоров. Сигизмунд с удовлетворением написал по этому поводу византийскому императору Иоанну VIII[282], а в письмах, адресованных собору, подчеркивал, что лично ему, чьи владения граничат с восточным миром, хорошо известны как «значение унии для церкви, так и тот страх, который она способна внушить варварским народам». В письме к собору он убеждал депутатов, что вопрос этот среди всех остальных должен стать не второстепенным, но самым важным[283].

Однако по истечении некоторого времени собору вновь пришлось отстаивать свою позицию. Пока в Базеле шли переговоры, папский легат Гаратони вновь появился в Константинополе[284]. Теперь ему удалось убедить императора принять план папы о проведении униатского собора в византийской столице. Главную роль в этом сыграло ложное утверждение, согласно которому папа и собор были единодушны в данном вопросе. Именно так император изложил суть дела в своем письме депутатам от 12 ноября 1434 г.[285] Соответствующий договор был заключен в Константинополе[286], и с ним два новых посла — Георгий и Мануил Дисипаты[287] — в сопровождении самого Гаратони отправились в Италию[288]. Во Флоренцию, где тогда находилась курия, они прибыли 22 января 1434 г. и на приеме у папы просили его приступить к реализации соглашения[289]. Однако папа к тому времени уже утвердил базельский декрет. Не осмеливаясь нарушить его, он ответил грекам, что собор с их предыдущим посольством пришел к другому решению, после чего вместе со своим легатом отправил их решать этот вопрос в Базель, предварительно оповестив обо всем депутатов[290].

Находившаяся там византийская делегация также была поставлена в известность императорским посланием. Ей было предписано присоединиться к посольству братьев Дисипатов и действовать далее согласно их инструкциям[291].

Поступившее в Базель известие о новом повороте дел, спровоцированном папой, в очередной раз вызвало среди депутатов замешательство и растерянность