Византийская школа - страница 9
Однако, хотя византийская средняя школа была по преимуществу «школой одного учителя», это не означает, что он единственный нес всю учебную и воспитательную нагрузку. Во времена, когда переполненные классы создавали серьезные проблемы для учителя, их решали не за счет увеличения числа преподавателей, а почти всегда за счет института помощников дидаскала — заместителей, «наставников», «педагогов». Ранневизантийские источники показывают, что в риторических школах IV–V вв. существовала должность «педагога», своеобразного ассистента ритора, в функцию которого входили контроль за выполнением учащимися домашних заданий, надзор за их поведением и забота об их повседневных нуждах. Часто эту роль исполняли рабы или слуги. Материал X в. свидетельствует, что в некоторых столичных грамматико-риторических школах имелась группа «наставников», состоявшая из наиболее способных и дисциплинированных учеников, которые помогали дидаскалу осуществлять текущий контроль за успеваемостью остальных учащихся, а также допускались к участию в управлении школой. Из их числа, путем тайного голосования всех учеников, избирался заместитель дидаскала — второе по важности лицо в школе. Учащиеся даже могли проголосовать за присвоение заместителю звания полноправного дидаскала, однако избранный не имел права преподавать в данной школе, если в ней продолжал работать тот, кто был его собственным учителем.
Положение дидаскалов и их помощников в византийской средней школе всегда оставалось довольно уязвимым перед лицом учеников и их родителей. Поэтому неудивительно, что дисциплина в ней была весьма слабой. Из ранневизантийских источников нам известно, что школьники достаточно вольно обращались с «педагогом», часто зло подшучивая над ним, невнимательно слушали объяснения ритора, манкировали его публичными выступлениями, а если и присутствовали на них, то вели себя подчеркнуто шумно и непочтительно. Как свидетельствует материал X–XI вв., родители предъявляли к дидаскалам претензии по поводу содержания учебных программ и методов преподавания, а ученики часто пропускали занятия и из рук вон плохо готовили заданные уроки. От поздневизантийской эпохи до нас дошел даже договор между дидаскалом и его питомцами (факт, немыслимый для средневекового Запада), где последние дают обязательство не спать во время летней жары, не объедаться и не протестовать против наказаний. Такому свободному режиму способствовала сильная конкуренция между школами, обусловленная их частным характером: учителя прилагали любые усилия (заискивали перед родителями, делали поблажки ученикам, чернили соперников), чтобы сохранить свой контингент и переманить к себе питомцев других дидаскалов.
Взаимоотношения средних школ с государством и Церковью не отличались стабильностью. В IV в. преподавание грамматики и риторики было делом частных и общественных учителей (т. е. тех, кто вел занятия в общественных зданиях и чей труд оплачивался из общественных фондов). Правда, у нас есть одно свидетельство о возникновении в середине IV в. в Константинополе «государственной кафедры» латинской грамматики, однако вся ее «государственность» сводилась единственно к тому, что дидаскала для нее выбирали столичные чиновники. Своим известным указом от 27 февраля 425 г. Феодосий II заменил общественное преподавание преподаванием государственным, создав в столице особое учебное заведение — так называемый «императорский аудиториум», основу программы которого составили грамматика и риторика. Из тридцати одного преподавателя аудиториума восемь являлись риторами, а двадцать — грамматиками (три ритора и десять грамматиков для «науки римского красноречия», пять риторов и десять грамматиков для «красноречия греческого»). Все они получали государственное жалование и им категорически запрещалось давать частные уроки.
Мрачная страница в истории гуманитарного образования в Византии связана с Юстинианом I, который уничтожил все существовавшие привилегии учителей «словесных искусств» и подверг преследованиям многих столичных языческих грамматиков и риторов (546 г.). После Юстиниана наступает период полного безразличия государства к среднему образованию, который длится более трех столетий. Ситуация начинает меняться с середины IX в., когда отдельные попытки организовать в Константинополе государственные школы университетского типа, в которых, наряду с науками философскими, преподаются и предметы среднего цикла: в Магнаврской школе — грамматика, в школе Константина VII — риторика. Однако усиление государственного начала в среднем образовании шло в основном не по линии создания государственных учебных заведений, а по линии установления определенного контроля за частными школами. Отчасти этот процесс сближения государства и частного преподавания был взаимным, поскольку в условиях усиливавшейся конкуренции дидаскалы искали высоких покровителей для борьбы с соперниками. Первые признаки некоторой опеки государства над частными учебными заведениями мы обнаруживаем в X в.: император дает согласие на назначение преподавателей в отдельные школы и участвует в разрешении конфликтов между учителями; появляется звание «председатель школ», которое присваивается одному из столичных дидаскалов. В XI–XII вв. государственное вмешательство в школьное дело дополняется, а порой и заменяется вмешательством Церкви, которая прежде практически не обращала внимание на среднее образование. Теперь же и патриарх приобретает право назначать учителей в некоторые школы. Тем не менее период церковной опеки над преподаванием оказывается весьма непродолжительным. В никейскую эпоху, после катастрофы 1204 г., государство в целях спасения греко-византийской культуры вновь активно вмешивается в сферу грамматического и риторического образования. В эпоху Палеологов, однако, эта забота утрачивает свою систематичность и последовательность.