Вкус Парижа - страница 21

Значит, не поверил мне.

Елена приподнялась с кресла, я поспешно надавил на ее плечо:

– Я уже вчера сказал, что у нас нет никакого оружия.

Валюбер хмыкнул:

– Мне кажется, мадам Ворони́н думает иначе.

– Моя жена плохо понимает по-французски.

Но Елена все поняла моментально. Вскинув на меня удивленные глаза, подыграла:

– Мы же привезли из Тегерана папин «парабеллум»? Нет? – Она повернулась к инспектору: – Я думала, муж взял его с собой.

– Конечно, нет, дорогая. Невозможно таскать с собой эту ржавую пушку. – Ее находчивость и восхитила, и встревожила меня. Я пояснил Валюберу: – Покойный отец моей жены был майором Персидской казачьей бригады, от него в Тегеране у нас остался старый девятимиллиметровый «парабеллум». Инспектор, судя по вашему вопросу, пистолет, из которого стреляли в месье Люпона, все еще не найден?

– Найдем, – ответил Валюбер. – Сейчас водолазы обыскивают дно Сены.

Я искренне желал им успеха.

Затрезвонил телефонный аппарат. Елена махнула рукой:

– Не отвечай. Это газетчики. С утра названивают.

Я все же снял трубку, оператор сообщила:

– Вас вызывает номер LOU396.

Послышался развязный мужской голос:

– Добрый день, доктор Ворони́н? С вами говорит корреспондент «Ле Пети Паризьен». Мне известно, что Люпон скончался у вас на столе, вы были с ним в его последние минуты. Вы можете рассказать нашим читателям о его кончине? Он назвал своего убийцу?

Я сформулировал свой ответ, взвесив его тщательнее дозы сильнодействующего лекарства:

– У меня нет права делиться с газетами последними словами умирающего пациента.

– А ваша жена?..

Я вернул трубку на рычаг. Валюбер, конечно, тут же вцепился в меня:

– Что вы имеете в виду? Какие слова умирающего пациента? Люпон все-таки что-то смог сказать?

– Это просто маленькая месть газетчикам, инспектор. Мы же с медсестрой Тома уже объяснили, что больной только невнятно что-то прохрипел, но мы не сумели распознать в его хрипах ни слова. – Я выудил из кармана и протянул инспектору найденный обрывок ткани с пуговицей: – Зато на рассвете я подобрал вот этот клочок на рю Кардинал Лемуан метрах в двадцати от входа в «Ля Тур д’Аржан».

Он повертел клетчатую ткань грязно-горчичного цвета в руках:

– Вы думаете, у этой пуговицы есть связь с убийством Люпона?

– Стоит проверить. Может, Люпон содрал ее с пиджака своего убийцы.

– А может, она валялась там уже целую вечность, – язвительно повторил мои слова Валюбер.

– Нет, инспектор. Окурок может валяться, но это заметная и добротная пуговица, хоть и потертая. Посреди тротуара она сильно бросалась в глаза, я нашел ее до рассвета. Утром кто-нибудь непременно подобрал бы ее. Но это еще не все. Гарсон в кафе напротив упомянул, что сегодня утром на том самом месте рыскал высокий худой сутулый очкарик. Он что-то упорно разыскивал, но так и не нашел.

Инспектор спрятал пуговицу в карман.

– Да, гарсон звонил в Сюрте. Мы уже допросили месье Додиньи.

– А, так это был Додиньи? Я никогда его не видел. Он вроде яростный оппонент Люпона. И что он вам рассказал?

– Месье Додиньи вчера вечером был в театре Сары Бернар на премьере балета «Кошка».

– Он был с кем-то?

– Один. Но там наверняка было много его знакомых. Он уверен, что кто-нибудь из них видел его. Об убийстве он узнал только по возвращении домой, когда месье Бартель дозвонился до него.

– Так. А что насчет звонка в ресторан? Вы проверили, это в самом деле была секретарша Люпона?

– Нет, звонок был с номера мадемуазель Креспен.

– Минутку, только сейчас вспомнил…

Я пошел в кабинет и вернулся с брелоками.

– Уже после вашего ухода я нашел под операционным столом вот эти два ключа. Они выпали из смокинга Люпона.

– Да вы просто фокусник, вытаскиваете одну улику за другой, как зайцев из цилиндра! – восхитился Валюбер.

– Возможно, это признак разрыва между Люпоном и мадемуазель Креспен. Что, если она оказалась не склонна простить непостоянство любовника?

– Маргарита Креспен вне подозрения, – сухо ответил инспектор. – Телефонистка подтвердила, что в половине двенадцатого своими ушами слышала разговор мадам Паризо с ней. Девушка запомнила беседу – не каждый день люди сообщают о покушении.