Вкус Парижа - страница 22
– Возможно, мадемуазель Креспен каким-то образом успела вернуться.
Инспектор покачал головой:
– Я такого способа не вижу. От набережной Турнель до ее дома в Рамбуйе больше семидесяти километров. Даже по ровной прямой дороге ее «Ситроен С» не может развить скорость больше шестидесяти километров в час.
– Может, у ее автомобиля особо мощный мотор?
– Нет, наш механик взглянул на машину. Самый обычный двухлетний четырехцилиндровый кабриолет мощностью в одиннадцать лошадиных сил.
– Она могла воспользоваться другой машиной.
– Даже шестицилиндровый автомобиль не смог бы домчаться так быстро.
Я не сдавался:
– Как насчет аэроплана?
Инспектор хмыкнул:
– Вы и в самом деле боретесь за свою жену, как лев. И перелет Линдберга, кажется, произвел на вас чрезвычайное впечатление. Мадемуазель Креспен живет с матерью, и та подтвердила, что обе провели весь вечер вместе дома. Но, судя по диапазону ваших подозрений, доктор, Люпон и впрямь не успел сообщить вам имя убийцы. Или назвал имя, которое вас не устраивает.
– Единственный человек, в чьей невиновности я уверен, – это моя жена.
– Поделитесь со мной, на чем базируется ваша уверенность?
Туше́[3], въедливый инспектор Валюбер! Если бы веру мужчины в любимую женщину принимали в суде в качестве достаточного доказательства, мне не пришлось бы искать истинного преступника. Вслух я сказал:
– К сожалению, невиновность не всегда оставляет следы. Но вдова Люпона, его любовница, Бартель, Додиньи – любой из них гораздо более вероятный подозреваемый, чем моя жена. У каждого из них могли быть мотивы убить его, а Элен два дня назад даже не ведала о его существовании.
– Увы, доктор. Каждый из них был в другом месте, а месье Люпон погиб после того, как оскорбил вашу жену и побежал за ней.
Я привел последний довод:
– Он с кем-то дрался. Согласитесь, что вряд ли он бил кулаком мою жену и она отодрала ему лацкан.
Инспектор поиграл карандашом:
– Почему «вряд ли»? Может, он ни с кем не дрался, а потащил мадам Ворони́н под мост, а она сопротивлялась?
Елена возмутилась:
– Меня никто никуда не тащил! Я даже не знала, что он выскочил за мной!
Я скрипнул зубами:
– Не так-то просто стащить по крутой темной лестнице без перил упирающуюся женщину. Оба непременно упали бы.
– Мадам, – полюбопытствовал инспектор, – медсестра Тома упоминала, что у вас повреждено колено.
Нет, я был уверен: если бы Люпон потащил Елену под мост, она бы мне об этом рассказала. Конечно, рассказала бы.
– Я была на высоких каблуках и споткнулась, когда бежала к госпиталю.
– От ресторана до госпиталя восемьсот пятьдесят метров. Вы бежали это расстояние целых двадцать минут?
Елена растерянно оглянулась на меня. Я ничем не мог ей помочь. Меня самого мучили эти лишние десять минут.
– В темноте я заблудилась, и мне пришлось возвращаться.
– Как вы могли заблудиться? Вы же шли по набережной, вдоль реки. Вы не заметили Нотр-Дам?
Она дрожащими пальцами заправила волосы за ухо.
– Было очень темно, и мне было страшно. Только на мосту Сен-Мишель я обнаружила, что пробежала мимо Малого моста, и мне пришлось вернуться обратно.
Валюбер выудил из портфеля документ, положил перед ней:
– Мадам Ворони́н, будьте добры, распишитесь вот тут. Это обязательство не покидать Париж. И я вынужден забрать ваш паспорт. Как только убийца будет найден, вы получите его обратно.
Елена покорно придвинула к себе бумагу, я возмутился:
– С какой стати? У моей жены не было никакого мотива.
Валюбер снял очки, потер глаза. Они оказались усталыми и бесцветными, под ними висели сизые мешки.
– Расследование будет продолжаться, это только начало, не волнуйтесь. Мы не знаем, что произошло после того, как месье Люпон выбежал за вашей женой. Мы только знаем, что мадам Ворони́н появилась в больнице спустя двадцать минут, и за это время кто-то ранил Люпона. Кстати, я попрошу вас обоих завтра зайти в полицейское управление на Кэ д’Орфевр[4], спросите там меня. Вам придется сдать отпечатки пальцев. Это тоже общая мера для всех подследственных.
– Я тоже подследственный? Я-то каким образом мог стрелять в месье Люпона? Я безотлучно находился в больнице.