Вкус яблочных зёрен (ЛП) - страница 6
забывать было как падение, а падение должно было когда-нибудь закончиться.
Это было объяснением.
Но мне нравилось быть библиотекарем. По тем же причинам, по которым я больше не
читала.
Сначала я учила германистику, но во время курсовых работ заметила, что всё, что мы
учили после библиографии, казалось мне незначительным. Каталоги, индексы, руководства,
регистры поиска по ключевым словам имели свою тонкую красоту, которая при мимолётном
прочтении так же незаметна, как и в герметичном стихотворении. Когда я медленно
перехожу от словаря, с его стёртыми многими пользователями страницами, не пропуская
множество других книг, до высокоспециализированной монографии, чьей обложки не
касалась ничья рука, кроме библиотекарской, внутри меня возникает чувство
удовлетворения, с которым не могло сравниться даже удовольствие от написания
собственного текста.
Особенно люблю в своей профессии поиск забытых книг; книг, которые столетиями
стоят на своём месте, которые возможно никогда не были прочитаны, с толстым слоем пыли
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
на страницах, и которые пережили миллионы своих не читателей. Тем не менее, я уже нашла
семь или восемь таких книг и навещала их с нерегулярными перерывами, но никогда до них
не дотрагивалась. При случае я вдыхала немного их запаха. Как и многие библиотечные
книги, они плохо пахли, полной противоположностью свежести. Самый плохой запах был у
книги о староегипетских настенных фресках, она была совсем чёрной и заброшенной. Мою
бабушку я посетила всего лишь раз в доме престарелых. Берта сидела в своей комнате,
боялась меня настолько, что описалась от страха. Пришла сиделка и поменяла ей подгузник.
Я поцеловала её на прощание в щёку, она была прохладной и на своих губах я почувствовала
сетку морщин, которая мягко покрывала кожу.
Пока я ждала на лестнице и обрисовывала пальцами трещинки на камнях, моя мать
сидела на две ступени выше и говорила со мной. Она говорила тихо, не заканчивая
предложения, так, что казалось, будто звук её голоса несколько мгновений всё ещё витал в
воздухе. Я раздраженно задумалась, почему с недавнего времени она так делает. Лишь когда
мама положила мне на колени большой медный ключ, который из—за витой головки
выглядел как реквизит к спектаклю рождественской сказки, я наконец—то поняла, что
случилось. Речь шла о доме, здесь, на полуразрушенной лестнице, речь шла о дочерях Берты,
о её умершей сестре, которая была рождена в этом дома, обо мне и о Розмари, которая
умерла в этом же доме. И речь шла о молодом адвокате с сигаретой. Я его почти не узнала,
но сомнений нет, это был младший брат Миры Омштедт, нашей лучшей подруги. Розмари и
моей.
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
Глава 2.
Мои родители, мои тётки и я ночевали в трёх гостевых комнатах деревенской
гостиницы.
— Мы снова уезжаем в Бадише, — сказала моя мать на следующее утро. Она так
говорила раз за разом, как будто хотела убедить себя в этом сама. Её сестры вздыхали, это
звучало так, как будто Криста говорила, что уезжает в счастье. Возможно, так оно и было.
Тётя Инга ехала с ними до Бремена, я быстро обняла её и меня вновь ударило электрическим
током.
— Почему так рано утром? — спросила я удивлённо.
— Сегодня будет жарко, — извиняясь, сказала Инга. Она скрестила перед собой руки и
длинным быстрым движениям ладоней провела от плеч до запястий, растопырила пальцы и
потрясла ими. Послышалось тихое потрескивание, когда с кончиков её пальцев сорвались
электрические искры. Розмари любила удары током тёти Инги.
— Пролей ещё дождя из звёзд, — просила она снова и снова, особенно когда мы
стояли в темноте сада. И потом с трепетом наблюдали, как на долю секунды на ладонях тёти
Инги загорались крошечные точки.
— Это больно? — спрашивали мы. Она качала головой, но я ей не верила, Инга
вздрагивала каждый раз, когда облокачивалась на машину, открывала дверцу шкафа,