Владелец пятой печати (СИ) - страница 42

— А вопросы задавать можно? — испортил всю торжественность момента алхимик.

— Задавай, — слегка перекорежившись ответил Лорд.

— Что значит черный аллик?

— Черный — цвет твоей печати. Аллик — властитель над хумангами.

— И что я теперь должен делать?

— Слушать нас троих. Исполнять приказы. Создавать страну, которая будет жить по нашим законам, где мы станем спустившимися с небес Богами!

— А я?

— А ты будешь нашим глашатаем, правителем своих поданных и верным другом своих покровителей. Разве тебе этого мало?

— Нет, Лорд-Канцлер, для меня это даже слишком много. Смогу ли я продолжить свои научные исследования?

Гэенальд едва удержался от ругательства.

— Конечно! Ведь в твоем подчинении будут лучшие умы и любые средства! Ты будешь волен делать то, что захочешь! С нашего разрешения, естественно!

— Тогда я принимаю ваше столь щедрое предложение. Как мне выразить свою преданность?

— Произнеси еще раз Присягу. Только вместо слова "раб", говори — аллик.

— Хорошо, Лорд-Канцлер. Я, Ирменг Борнуа, аллик…

Когда алхимика увели, и старшие кархи остались втроем, Гэенальд резюмировал:

— Он глуп, этот хуманг. Ему говорят о могуществе, равном которому не было не у кого из людей, а он твердит про какие то исследования. Может быть, в его мире, это настолько важно?

— Скорее всего — нет, мой Лорд, — ответил Сэфриоль. — Я общаюсь с ним почти декаду, кое что узнал о характере этого человека, он был ученым, там, у себя, его интересовало, как превратить свинец в золото, но не как захватить власть в стране. Он такой, какой есть.

— Ладно, если он ученый… его сегодняшний эксперимент впечатляет. Подчинение надежное?

— Абсолютно! Он переживает любое мое недовольство.

— Это хорошо. Но на всякий случай, сегодня ночью, я и Наместник, — он кивнул в сторону Нальгорта, — наложим на него дополнительно еще и свой ритуал Подчинения.

— Как долго будем хранить его тайну?

— Особого смысла в этом уже нет. Но кричать на каждом углу, что у нас из ниоткуда появился черный аллик — то же не следует. С завтрашнего дня пусть начинает работу с печатью.

— Какие будут указания на его счет? — спросил Нальгорт, — Каковы дальнейшие планы?

— Ты, Наместник, все прекрасно понимаешь! Он в нашем подчинении. Это даст возможность контролировать ВСЕХ хумангов, на которых будет лежать его печать. Мы тратим уйму сил, занимаясь охраной рудников и резерваций на Западе. А так мы полностью устраним угрозу мятежа и неподчинения, и освободим от этих забот Службу Надсмотра. Пусть сначала проведет обряд над теми, кто управляет местным населением, городской стражей, ремесленниками, затем — над другими хумангами — самцами. Кстати, сколько их в городе?

— Около полутора тысяч. Остальные — старики и дети.

— Так вот, сначала — мужчины, затем — женщины, а потом и все остальные. Если будут ферки — их определять в клирики, пусть помогают нашему… ученому. Закончив с Верлом, перейдем к деревням. Структуру управления, кстати, пока не менять! Потом отправим его в Схорлу или Аррок, пусть там делает все то же самое. Этой весной переправим в Илмор остальных — из Тальпы, Мьенлика, Бженга… Что бы Запад Йорга принадлежал только нам — эли!

— А иномирное оружие?

— Конечно! Оставьте ему время, дайте помощников, пускай продолжает работу. Наместник! Пусть он начинает со своей армии. Илмор нужно защищать. И тут еще мятежники, скорая война на Востоке… Приступайте к постройке военного лагеря для хумангов, что там у них есть — казармы, кузницы, оружейники, конюшни, фуражиры… Заодно отберите наиболее крепких и здоровых, их потом посвятим в шемы. Тогда нам не надо будет самим вторгаться в Алликдейс, за нас все сделает войско аллика. И эли больше не будут погибать в битве ради будущих ареалов!

На следующий день, разочарованный отсутствием долгожданной награды Сэфриоль привел алхимика в подвал Ратуши.

— Ты должен научиться накладывать на хумангов свою печать, тогда они будут тебе подчиняться беспрекословно! Выполнять все твои приказы, вплоть до самоубийственных! Теперь понимаешь, какую власть тебе дал Лорд Гэенальд?

— Еще нет, — немного смущаясь из-за своей неосведомленности, отвечал Борнуа.