Влюбленные - страница 9
— Прохор Иванович, деньков через пять думаю вас выписать.
— А? — не сразу вышел из оцепенения Жихарев. — Насовсем? — дернулся, вскочил на ноги. Пятка к пятке, плечи широко раздвинуты. Вот так он стоял по окончании войны, когда ему объявили о демобилизации. — Ой, спасибочко, Дмитрий Антонович! А то я уж приуныл, ко всему готовился… Жене напишу! Глядите, задушила вареньем, — целая батарея под кроватью! Сад у нас свой! — и вдруг опасливо оглянулся на врача. — А эта штука не повторится?.. Всяко тут болтают. Мол, вырежут, а потом…
— У вас не повторится. Вовремя к нам пришли.
Разговор с Жихаревым расшевелил и остальных. Все как бы наглядно убедились, что дорога из этой палаты не только к праотцам, «в демонтажную», как говорит Игорь. Дмитрий Антонович шутил, выслушивал жалобы: «Овощей бы в меню поболе», «Почему телевизор не отремонтируют? Вчера был концерт Райкина!». Но вот его лицо передернулось, как от досадной мысли, — через открытую форточку в палату влетел надтреснутый, неохотно истаивающий звук. За ним — второй, третий…
— Вот уже и душеньку на небеса возносят, — первым прокомментировал заутреню сутулый старик с обвисшей на щеках кожей.
— В этом заведении, насколько мне известно, не только отпевают, но и новорожденных крестят, молодых венчают! — пытался Дмитрий Антонович удержать больных от тоскливых размышлений, чувствуя, что весь успех разговора с Жихаревым в один миг сведен на нет.
«И когда только я добьюсь нового помещения! Подальше от этой поминальни!»
Из коридора его позвал к себе Казарин, молодой хирург.
— В чем дело, Андрей Олегович?
Тот ударил ребром ладони по крепко сжатому кулаку, из которого пучком торчали трубочки фонендоскопа.
— Она… отказывается оперироваться.
— Кто — она?
— Гриценко. Из двадцать третьей палаты.
— Что за причина?
— Понятия не имею… — уклончиво произнес Андрей Олегович, но рассердился на себя за эту ложь и еще сильнее стукнул ладонью по кулаку. — Кто я для нее? Вчерашний студент!
— Ну, ну, это зря. Тут что-то другое. Наверно, летальный исход в седьмой палате стал ей известен? А? — Дмитрию Антоновичу хотелось поддержать молодого коллегу, который ему нравился. — Я поговорю с ней. И не надо отчаиваться. Такое ли бывает на первых порах…
К ним подбежала операционная сестра Женя Самойленко — крепенькая, юркая, минуты не постоит спокойно, все словно пританцовывает.
— Дмитрий Антонович, вас какая-то женщина спрашивает!
— Что ей от меня надо?
— Не знаю. Не спросила. — Женя весело взглянула на Андрея Олеговича и пошевелила кокетливо плечиками. — Разодета так, будто на концерт пришла.
— Проводите ее в мой кабинет. Я сейчас.
— Будет исполнено! — и Женя бойко побежала по коридору, чем-то очень напоминая собой кулика на речной отмели.
Стараясь отвлечь Андрея Олеговича от невеселых мыслей, Дмитрий Антонович заговорил о постороннем:
— Ну, как вы привыкаете к нашему городу после Москвы?
— Понемногу привыкаю.
— Ваша мать тоже, кажется, недавно приехала к вам? Она актриса?
— Да. Будет играть здесь.
— Что же вы не познакомите меня с ней? Приходите как-нибудь. Скоротаем вечер. Жаль, Нины нет дома…
— На каникулы она снова домой приедет? — несколько оживился Андрей Олегович.
— Ну конечно. Куда же еще?
— Будете писать — передайте от меня привет…
Что-то не договорив, Андрей Олегович разжал кулак, и трубочки фонендоскопа розовыми змейками опутали его руку.
— Обязательно передам. Приходите!
— Спасибо…
«Кто бы это? Наверно, опять из облздрава? — строил догадки Дмитрий Антонович, подходя крупным военным шагом к своему кабинету. — Подавай им цифры, отчеты, а вот новое здание не выпросишь!»
Едва он открыл дверь, как с дивана поднялась стройная женщина с покатыми плечиками. Дмитрий Антонович не сразу рассмотрел ее. Ему только бросилось в глаза, как она взволнованно потирала пальцы рук, и этот жест показался ему знакомым.
— Чем могу быть полезен? Здравствуйте.
Он прошел за широкий стол, указав женщине на кресло. Посетительница оказалась лицом к свету, и Дмитрий Антонович с изумлением узнал в ней Маргариту Алексеевну — пианистку, у которой Нина училась в музыкальной школе.