Вновь домой вернутся журавли - страница 4

– Побежали! Троллейбус идёт. Опоздаем на него, пешком придётся идти. Тебе куда? – спросила Вера.

– Не всё обо мне знаешь. Мне на Двадцатую линию, а тебе?

– А мне ближе на Двадцать третью. Знаешь такую?

– Ещё бы, – ответил Сергей, заметив себе, что девочка очень даже симпатичная и смех у неё такой красивый заливистый. Жалко только, что совсем молоденькая, – всё понятно! Сколько же тебе лет? – поинтересовался он, запрыгивая в троллейбус.

– Шестнадцать, а что?

– Да ничего. Думаю, чья ты такая? Вроде я всех на вашей линии знаю.

– Знаешь, да не замечаешь. Ты же всё в седьмой номер к Лариске бегаешь?

– Ага! Отбегался уже.

– А я, напротив живу, через дорогу. В шестом номере.

– Едем до Театральной площади! За проезд платить, кто за вас будет? Черчилль или без билетов доедите? – к ним не заругает?

– Она в ночной смене на мельнице. Чего тут идти осталось. Только темно очень.

Вскоре их шаг стал медленней, разговоры длиннее, а ночь короче. Уже забрезжил рассвет, когда Сергей подвёл Веру к воротам большого коммунального двора.

Недовольно фыркнул старый дворовый пёс Пират, ночью всегда спавший у ворот, но учуяв знакомые запахи, он положил лохматую морду на лапы и закрыл свои добрые глаза.

– Слушай, Вера, а ты, правда, приходи завтра на мои проводы!

– Да? Я же ещё мала. А Лариска, что скажет? – Вера быстро побежала к своей двери.– Приходи, я буду ждать!

Насвистывая новый мотив понравившейся песни, Сергей повернул назад. Ему ещё предстояло пройти несколько остановок к своему дому.

Часа в четыре по полудню, вернувшиеся с первой смены соседи мужчины стали выходить на ими оборудованную большую детскую площадку и прилаживать длинные доски, хранившиеся в дворницкой специально для таких случаев к приносимым из квартир табуретам. На накрытые скатертями столы для забивания «козла», составленные вместе, женщины выносили, кто что мог. Кто-то вынес донскую блестящую от жира селёдочку, порезанную крупными кусками с уложенными на них кружками репчатого лука. Кто-то нарезал салат из сочных местных помидоров с огурцами, с крупными кружками сладкого болгарского перца, сдобренный донским пахучим подсолнечным маслом. Кто-то нажарил кабачков. Стол оказался по южному заставленным обилием овощных закусок. К нему как раз подошли вкусные котлеты и фаршированные морковкой крупные болгарские перцы, пропитанные острым томатным соусом, приготовленные Серёжиной мамой и пирожки с капустой и картошкой, которые жарили все хозяйки коммунальной квартиры, в которой проживал Сергей.      Молодёжь вынесла патефон и по двору разнеслась популярная «Кукарача». Сергей подошёл к груде пластинок лежащих на столе.

– У тебя нет пластинки с песней, знаешь, там про журавлей? – спросил он собирателя пластинок Виталика.

– Что-то не припомню. Слушай, что достал на рёбрах, чечёточка! Что надо, поставить?

– Да нет. Послушай, может, вспомнишь? Там такие слова. «Серым утром крик печальный, снова слышу я вдали. Мне привет свой шлют прощальный в хмуром небе журавли», – Сергей напел ему несколько строк из куплета.

– Да, ладно тебе Серёга, к твоему возвращению найду тебе такую песню. Лучше скажи, где служить будешь ещё не известно?

– Завтра скажут. Куда пошлют, там и придётся служить.

Сергей с Володей и Юркой стояли в глубине двора подальше от материнских глаз и распивали бутылку «прощальной».

– Ну и что вчера? Чем всё закончилось, спаситель? – пропустив рюмку за хорошую службу, спросил Володя.

– Отвёл домой и…? – заулыбался Юрий, – целовались?

– Никаких «и». Тем более целоваться. Она совсем девчонка, всего шестнадцать только исполнилось, – серьёзно ответил Сергей.

– Понравилась, понравилась Серёге дивчина, – наперебой подзадоривали парня друзья.

– Понравилась да будет не моей.

– Чего так?

– А то, что она через два года выскочит замуж, а мне-то три года служить.

– А ты что, знал её раньше?

– Говорю же, знал, да не узнал. Когда успела вырасти? Ларискина соседка по улице.

– Вот это да!

У второго выхода из большого двора, скромно стояла девушка и не решалась подойти или окликнуть Сергея. Это была Вера. Она видела, как какие-то только что пришедшие на проводы девчонки протягивали Сергею бутылку белого вина и бесцеремонно целовали его в щёки, вытирая потом с них яркую алую помаду, как другая девушка, потянула его в круг танцующих вальс, и они закружились в танце, глядя друг другу в глаза.