Внучка губернатора - страница 6

   В художественном музее Марина остановилась возле двух портретов кисти Боровиковского. На одном был изображен мужчина лет тридцати в военном мундире с бакенбардами, на другом - молодая белокурая женщина. Под портретами была табличка с указанием автора. Люди, изображенные на портретах, значились как неизвестные.

   - Это Арсеньев Николай Николаевич, мой прадед, губернатор нашего города с 1826 по 1843 годы. А это его жена Арсеньева Матильда Карловна, урожденная фон Вулков. Моя прабабушка.

   - Да, девочка, ты шороху наделала и в науке, и в искусстве, - Павел Алексеевич не успевал фиксировать все новые и новые открытия.

   В школе Марина стала очень популярна. Старшеклассники приглашали ее на свои вечера и пытались расспрашивать, но Павел Алексеевич строго-настрого запретил ей говорить о жизни Калерии Судольской с посторонними. Кое-какая информация просочилась в прессу, и чтобы оградить девочку от внимания газетчиков и телевизионщиков, Павел Алексеевич поселил Марину и ее маму в своей пятикомнатной квартире в престижном новом доме. Мама уволилась с работы и занималась хозяйством, чтобы хоть так отблагодарить Павла Алексеевича за стол и кров, а Марина ходила в школу около дома, где теперь жила. Эта маленькая частная школа была очень дорогая, но Павел Алексеевич взял все расходы на себя. Когда мама Марины иногда поднимала вопрос о будущем дочери, Павел Алексеевич ей говорил:

   - Чему девочке учиться в общеобразовательной школе? Математику и физику в нужном объеме я ей дам. Гуманитарные предметы она сейчас знает лучше многих учителей. До двадцатого века, конечно. Языками владеет лучше большинства преподавателей вузов, поет и играет - хоть в Большой театр. Ей будущее уготовано.

   - Ну, а если как все это пришло, так и уйдет? - беспокоилась мама.

   - Конечно, гарантий не даст никто, но в известных науке случаев реинкарнации обратимых процессов не было.

   - А много таких случаев известно? - спросила мама.

   - Несколько на весь мир, да и то все в Индии, среди малоразвитых слоев населения. Ими никто серьезно не занимался. Пошумела пресса и все.

   - А почему это случается? Почему именно с Мариной? - допытывалась мама.

   - Если бы я нашел разгадку, то стал бы величайшим ученым, - вздохнул Павел Алексеевич. - В Индию я ездил, но ни с одним ребенком, а это только дети в возрасте от пяти до девяти лет, мне повидаться не довелось. Знаете, касты - это закрытые образования, они и своих ученых не допустили, правда, те, по-моему, не очень и рвались к открытию, а мне вообще ничего узнать не удалось. Только то, что было написано в прессе.

   - Почему же они не захотели заниматься таким необычным явлением?

   - Мне кажется, - попивая чай, рассуждал Павел Алексеевич, - что они, то есть индийские ученые, либо нашли какое-то объяснение этому, либо оно есть в их древнейших книгах тайных знаний. Но в любом случае они подводят под явление природы божественную основу, а это не дает возможности науке отделить зерно от плевел.

   - Знаете, что я услышала вчера? - мама Марины доверительно наклонилась к Павлу Алексеевичу. - Я была в супермаркете и вижу - заходит туда Марина со взрослым мальчиком. Он портфель ее несет. Я так за ними тихонько пошла. Они подошли к кафетерию, взял он кофе с пирожными, и они сели возле окна, а я за соседний столик за спиной у Марины. Мальчик меня видит, но не знает, кто я. Я тоже кофе пью и вроде объявления в газете просматриваю. И мальчик этот Марину к себе в гости приглашает. А она ему так это в упор: "Зачем?" Ну, он туда-сюда, мол, музыку послушаем, пообщаемся, а Маринка так это по-взрослому говорит: "Послушайте, Денис, я прекрасно понимаю ваши намерения. Но, во-первых, Леонид Георгиевич отбил у меня охоту общаться с мужским полом, наверное, навсегда, а, во-вторых, вам, Денис, после Леонида Георгиевича вообще делать нечего". Мальчик покраснел, я кофе поперхнулась, а Маринка, как ни в чем не бывало, свой попивает. Я тихонько вышла и жду ее на улице. Вышли они из магазина, Марина свой портфель забрала и домой пошла. Я ее нагоняю, вроде бы только возле магазина увидела, и спрашиваю, что за мальчик. Оказывается, из десятого класса. "А что ему от тебя надо?" "Да в гости звал, думал, что я обрадуюсь - старшеклассник внимание обратил. А он такой ограниченный, совсем не интересный". "Ты смотри, Маринка, - говорю, - взрослым мальчикам в крестики-нолики с тобой играть неинтересно, им другое подавай". А она глянула на меня глазами взрослой женщины и, знаете, что сказала? "Сыта я этим сексом", а потом сама испугалась, заплакала: "Мамочка, да ты только не подумай чего про меня, это Алечкин опыт, не мой". Павел Алексеевич, она же ребенок еще, зачем же ей все это?