Внутренние война и мир - страница 36

Следовательно, чем более гениальна личность, тем глубже она погружается в страдание. Только идиоты не страдают — поскольку они неспособны сопоставлять и сравнивать. Идиот не представляет себе, кем он может стать. Для человека, который знает о своих возможностях, для того, кто понимает, что блаженство доступно, тьма страдания становится более явной. Сила его отчаяния будет больше. Тому, кто знаком с утром, тьма ночи покажется еще более темной. Но тому, кто не имеет представления об утре, даже ночь может показаться рассветом — и такой человек посчитает ночь вполне приемлемой.

Состояние страдания Арджуны названо в Гите йогой, поскольку анализ страдания возможен лишь в противопоставлении с нашей собственной природой. Иначе его невозможно увидеть.

Никому из собравшихся на поле битвы не суждено пройти через подобную йогу страдания: Дурйодхана никогда не вступит на этот путь!

Вчера, когда я возвращался с прогулки, один из друзей спросил меня: «Вы говорили о Дурйодхане, но что вы думаете о Юдхиштхире? Я согласен с тем, что Дурйодхана не испытывает страданий, и, в любом случае, он не принадлежит к числу хороших людей. Но Юдхиштхира — действительно хороший человек; он Дхармарадж, религиозный владыка. Почему страдание не затрагивает его?»

Над этим стоит поразмыслить.

Можно было бы ожидать того, что Юдхиштхира будет страдать, но это не так. Причина в том, что Юдхиштхира является так называемым религиозным человеком, но даже плохой человек лучше религиозного — поскольку рано или поздно шип отрицательных качеств начнет его колоть. Но так называемый религиозный человек никогда не почувствует этих уколов, этой боли. Свою религиозность он уже воспринимает как должное, и как после этого он может страдать?

Собственная религиозность вызывает у Юдхиштхиры самодовольство. Это — ложная самоуверенность, но именно ее он испытывает. По существу, Юдхиштхира представляет собой традиционного религиозного человека.

Существует две категории религиозных людей. К первой относятся те, чья религия заимствована из прошлого. К другой категории относятся люди, религиозность которых основана на внутренней революции.

Арджуна — религиозный человек, стоящий на пороге внутренней революции. Пока еще в нем нет подлинной религиозности, но он дошел до грани, за которой начинается революция. Арджуна проходит через боль, из которой в нем может родиться религиозность. Юдхиштхира доволен, удовлетворен религией, которую он унаследовал из прошлого. Поэтому Юдхиштхира может быть одновременно религиозным человеком и игроком. И такое противоречие не вызывает в его уме опасений. Безо всяких колебаний он может в одно и то же время быть приверженцем религии и вести войну за царство. Юдхиштхира религиозен, и при этом нерелигиозные деяния во множестве окружают его религиозность — и беспокойство затрагивает его в последнюю очередь.

Чаще всего храмы, мечети, гурувары и церкви посещают люди, подобные Юдхиштхире. Они довольны собой. Такие люди каждый день читают Гиту, помнят весь ее текст наизусть. Они преданы своей вере, и на этом их религиозность заканчивается. Эти люди знают все, что нужно знать, и этого достаточно. Но в то же время они напоминают пустой патрон; в нем больше нечего зажечь, в нем не осталось взрывной силы. Такой патрон выглядит привлекательно, поскольку в нем больше не скрыта опасность.

Если мы примем это значение, то Юдхиштхиру действительно можно считать Дхармараджем, религиозным владыкой. Он — страж той религии, которую унаследовал из прошлого. Юдхиштхира — символ, отражение религиозности, полученной из прошлого, от традиции, от ортодоксии. Поэтому он не беспокоится.

Так называемый религиозный человек постоянно идет на компромисс. В каждой новой ситуации он может найти способ примерить религию и ее противоположность. Так называемый религиозный человек — лицемер. У него два лица. Одно лицо религиозно, он постоянно демонстрирует его окружающим. Но второе, подлинное, лицо он использует в действии для того, чтобы получить требуемый результат. В таком человеке невозможен конфликт между этими лицами.