Внутренние война и мир - страница 42
Запомните, мы соперничаем не только с врагами. На значительно более глубоком уровне мы боремся с друзьями. Подлинное соревнование идет с теми, кого мы знаем. Совсем не так мы противостоим чужакам. Два незнакомых человека никогда не возненавидят друг друга настолько, как два брата. Свою состоятельность нам по-настоящему хочется доказать только знакомым людям.
Арджуна делает ложное утверждение, но он этого не понимает. Его слова непродуманны. Осознанная ложь всегда очень поверхностна. По-настоящему глубока лишь та ложь, которую мы высказываем не задумываясь — она вошла в нашу кровь. Со временем такая ложь становится одним целым с нашим «я». Именно эта ложь звучит в словах Арджуны: «Те, кого ради желанно царство... какой для меня смысл в царствовании без них?»
Нет, правильными, точными были бы слова о том, что человек, несомненно, желает царство для себя. Но какой смысл в царстве, если вокруг больше нет людей, которых он хотел ослепить своим блеском?
Но пока еще Арджуна не может этого сказать. Если бы он мог, Кришна в тот же момент остановил бы свою речь в Гите. Из слов Арджуны явствует, что герой еше способен делать утверждения, противоречащие внутренней реальности.
Если бы Арджуна сказал хоть одно истинное, прямое слово — сделал бы одно-единственное подлинное утверждение — Кришна бы мгновенно умолк. Он сказал бы: «Разговор окончен. Пришло время повернуть колесницу назад». Но разговор продолжается, потому что Арджуна не прекращает произносить двусмысленные высказывания. Его истинные желания идут вразрез с его словами; самооценка Арджуны не совпадает с его истинным обликом. Дилемма лежит в глубине Арджуны — но он все время пытается представить себя тем, кем в действительности не является. Арджуна ищет в себе то, чего в нем нет.
Мы должны отдавать себе отчет в этой особенности речей Арджуны, только тогда мы сможем разобраться в ответах Кришны. Пока мы не поймем дилемму и сложность, лежащую в основе вопросов Арджуны, нам будет трудно постичь глубинный свет, содержащийся в ответах Кришны.
Ошо!
В контексте убийства близких ему людей, когда Арджуна говорит, что не видит в этом конечного духовного блага, он, очевидно, не вкладывает в свои слова мирской, материальный смысл. Или в данном случае имеется в виду сугубо материальное счастье? Если так, то каким же образом оно может стать по-настоящему религиозным?
Исходя из настоящего положения Арджуны, его слова могут относиться лишь к материальному счастью. Это не значит, что истинная вера никак не связана с материальным счастьем. Конечно же, такая связь существует. Но чем больше верующий ищет мирское счастье, тем лучше он понимает, что оно недостижимо. И лишь когда поиски материального блага приводят человека к осознанию его невозможности, только тогда начинается духовный поиск.
Следовательно, стремление к мирским благам вносит важный вклад в поиски духовного счастья. И главнейший вклад такого стремления состоит в том, что оно неизбежно приводит человека к чувству разочарования и тревоги.
Теперь обратите внимание на интересный факт: не только дорога к храму ведет нас к божественному, но также и путь, ведущий совсем в другом направлении. Это кажется парадоксальным: не только лестница на небеса помогает нам их достичь, но, как это ни странно, мы, в первую очередь, идем к божественному по лестнице, ведущей в ад. И по существу, пока человек не постигнет полную тщетность пути, ведущего в ад, он не сможет начать путешествие в рай. Пока ему не станет совершенно ясно, что избранная им дорога ведет в ад, он не сможет понять, какой из путей ведет в рай.
Материальные радости играют роль негативного предупреждающего сигнала на пути к духовному счастью. Вновь и вновь мы ищем счастье в материальных наслаждениях и никогда не находим его. Вновь и вновь мы стремимся к чему-то и опять не можем ничего достичь. Вновь и вновь мы надеемся, и каждый раз напрасно.
В древнегреческой мифологии есть история о Сизифе. Камю написал книгу «Миф о Сизифе». Боги наказали Сизифа, заставив его закатывать камень на вершину горы. А другая часть наказания состоит в том, что как только Сизиф достигает вершины, — уставший, потный, едва способный дышать от усталости, — камень вырывается из рук и раз за разом скатывается в долину. И вновь Сизиф спускается с горы и катит камень на вершину. И этой муке нет конца. Наказание длится вечно.