Вода с сиропом - страница 6

» Потом все сменилось детективной историей, потому что там появился парень «со своим ужасным оружием», с которым он преследовал женщин. Оружие не было точно описано, так что мне оставалось лишь предполагать, что работало оно по принципу луча смерти.

Я вернул всю эту тарабарщину другу, сказав, что предпочитаю Балдога Драммонда[1], Полковника, который скучал от покоя, как было написано в подзаголовке.

Еще в то время мне нравились романы Жюля Верна с оригинальными иллюстрациями, под которыми всегда был короткий текст. И нередко я подолгу рассматривал картинки с такими замечательными подписями: Пенкроф, — спокойно спросил он, глядя на моряка в упор, — сколько колосьев вырастает из одного хлебного зерна? Вы знаете?

Алкоголь долгое время приводил меня в ужас, а самым страшным напитком казался мне пунш. Повлияла на это картинка из «Пятнадцатилетнего капитана», где вождь дикарей, увлекавшийся горячительными напитками, «вспыхнул как бочка с керосином», отведав горящего пунша.

Особенно меня шокировала фраза: Их тела, пропитанные алкоголем, горели светло-голубым пламенем. Я просто заикал от страха, когда отец как-то появился с бутылкой прозрачной жидкости и провозгласил: «Столичная! Прямо из Москвы, ребята!» По нему было видно, что он уже принял. Затем он скорчил гримасу и налил себе, не спуская с нас глаз. Потом чиркнул спичкой и поджег «Столичную прямо из Москвы». Мама должна была для пущего эффекта выключить свет. Я с ужасом смотрел на бледное пламя и на отца, который это проглотил. Когда мама включила свет, у отца был очень удивленный вид. Он держался за горло, в глазах застыла боль. В тот день он уже больше не сказал ни слова. Я же очень радовался, что все произошло именно так и что он не сгорел в светло-голубом пламени, как тот дикарский вожак.

Со временем Андулке надоело играть с дыркой в негритенке — ей нужен был кто-то живой, чтобы на нем испробовать, что в жизни работает, а что нет. Из журнала «Чехословацкий воин» она вырезала фотографию постриженного под ежика хоккеиста, который ей очень нравился, потому что на лице у него был маленький фотогеничный шрам. Кроме того, он очевидно был сильным, а в его глазах читалась мольба о заботе. У Андулки был кошелек с пластиковым окошком для фотки любимого или хотя бы родственника. Андулка решила взять этого хоккейного мастера под свою опеку.

Но ее любовь не была абсолютно бескорыстной.

Она нарочно оставляла кошелек на парте, проверяя любопытство своих одноклассников. Невозможно поверить, как в то время они врали друг дружке. Еще более непонятно, как могли они в пятом классе рассказывать о том, что у них есть парень, который служит в армии.

— А вы уже целовались?

На это девочка загадочно улыбалась и закатывала глаза, как бы говоря тем самым: «само собой». Если бы ее спросили, не зашло ли дальше, держу пари, что маленькая лгунья улыбнулась бы лукаво и ничего не ответила. Эти феи любви общались только друг с другом. Они с отвращением смотрели на своих одноклассников, которые пытались надеть зубриле на голову мусорное ведро.

Такими они остались и повзрослев — охраняют свое собственное пространство: «Парни, отвалите — это женское дело!» Вот, например, характерная сценка: старая ласковая бабулька выставляет за дверь бледного мужа, чья жена в муках, в поту, нечеловеческим криком встречает новорожденного.

— Извини, что влезаю, — сказала мне А. — Ты когда-нибудь рожал? Она встала и вышла за водой. Затем вернулась и задумчиво на меня посмотрела.

— Представь себе, что у тебя из зада вылезет трехсполовинойкилограммовое дите. Ты что, от этого просто ойкнешь?

— Я совсем не то имел в виду! — стал я защищаться. — Мне просто кажется, что это похоже на шантаж, будто говорят: «Вот, посмотри, что ты наделал!» Это крик, который означает: «Ну, а теперь твоя очередь».

— Продолжай, — попросила меня А.

Андулка писала себе письма.

— Что еще за письма? — спросила А.

— Ну, — сказал я нетерпеливо, — прежде всего, я не утверждаю, что все, что случалось с Андулкой, было с тобой. Я думал, ты это уже поняла. Так делала одна моя одноклассница, но какое это имеет значение? Ты у меня собирательный образ.