Вокруг Света 1962 № 04 - страница 7
Дед Николая был ямщиком на знаменитом Якутском тракте — прошлое этой дороги хорошо знакомо нам по очеркам Короленко. В сибирских музеях нередко можно встретить забавный и вместе с тем страшный экспонат — утыканную гвоздями деревянную колотушку на цепочке, которая фигурирует под названием «кистень сибирский, обычное оружие ямщика». Как символ темной, застывшей в оцепенении Сибири, края ссылки, глядит на вас этот исторический экспонат остриями гвоздей. Страницы книг Чехова, Короленко, Мамина-Сибиряка, Шишкова, Пришвина рисуют нам этот вчерашний день Сибири. И разве не уживались тогда в характере сибиряка наряду с лучшими чертами его консерватизм, недоверие к пришлому человеку, ограниченность представлений, вызванная отдаленностью от культурных центров, домостроевщина в быту? Все это выметено...
* * *
Сибирский характер. Это прежде всего советский характер. Мы знаем, что в понятии «советский характер» соединены лучшие черты, лучшие качества людей нашей страны. Их преданность делу коммунизма, любовь к своей социалистической Родине, братским странам социализма, неустанная забота о благе общества. Высокое сознание общественного долга, коллективизм и товарищеская взаимопомощь, верность замечательному принципу: человек человеку друг, товарищ и брат... Духовное богатство советского человека поистине неисчерпаемо.
Моральный кодекс строителя коммунизма, о котором с волнением и гордостью говорили делегаты исторического XXII съезда партии, закрепил и возвеличил лучшие черты светлого советского характера. Именно эти черты и составляют ядро, суть духовного мира нашего человека, роднят, сближают все народы нашей страны, какие бы национальные особенности их ни отличали. И, конечно, не думая об этом общем, объединяющем начале, не определишь и характера сибиряка.
Советская Сибирь воспитывает, но воспитывает уже не таежной экзотикой и не ощущением беспредельности пространства, а всем своим современным укладом бурной жизни, созидательными темпами, стройками, на которых, охваченные одним порывом, трудятся тысячи людей разных национальностей. Сибирь стала одним из тех мест, где происходит как-то особенно наглядно, особенно выразительно работа, которую можно назвать ковкой характера.
Чехов писал о Сибири: «...фраза «Человек есть царь природы» нигде не звучит так робко и фальшиво, как здесь». Мы можем сказать, что в наши дни в Сибири человек себя чувствует, как нигде, более могущественным и сильным.
Сибирь воспитывает 18-летних юношей, едущих в дальние края по призыву партии и обретающих здесь стойкость, мужество и зрелость; она воспитывает и самих коренных сибиряков, на глазах которых и с участием которых преобразуется край. Она воспитывает, так как каждый, будь он рабочий-бетонщик, инженер или поэт, открывает здесь для себя такие дали — я говорю о духовном росте — что чувствует себя неизмеримо богаче, увереннее, сильнее. «Кто в Сибири не бывал, тот и света не видал», — как сильно, образно и метко звучат для нас эти слова, сказанные Никитой Сергеевичем Хрущевым.
* * *
Так Сибирь становится школой. Школой характера.
Три рассказа трех не похожих друг на друга людей. Есть в этих рассказах что-то — общее, что позволяет мне, выбрав их из блокнота, поставить рядом...
С инженером Борисом Масловым меня познакомил Черных — инженер вел политкружок, в котором занимался и Николай. Мы говорили вечером, в квартире Маслова, где ничто, кроме, пожалуй, двух или трех гравюр на стенке с пейзажами Саян, не напоминало о Сибири: современный быт универсален, стандартен. Но зато сам хозяин вносит в эту обстановку едва уловимую, но все-таки явно сибирскую атмосферу. Может быть, такое ощущение возникает, когда слушаешь речь Маслова — в нее вплелись сибирские интонации, или когда смотришь на инженера — морозный воздух, ангарский ветер оставили следы на его лице, придали неповторимый бронзовый цвет. Такие лица здесь у строителей, геологов, лесорубов...
«Собственно, история моего переселения в Сибирь довольно обычна, — рассказывает Маслов. — Сначала — комсомольский эшелон добровольцев, таких же, как и я, ребят, лет двадцати — двадцати трех. В газетах был опубликован призыв на стройки Сибири — конечно, он глубоко затронул каждого. Все мы чувствовали, знаете, что размеренная жизнь большого города не то, не для нас. Хотелось испытать свои силы, попробовать, почем фунт лиха, ощутить, что же это такое — борьба... Что и говорить, представление о Сибири у нас было довольно смутное. Видно, потому, что очень сильна была в наших представлениях старая, литературная Сибирь. В свое время ее так ярко расписали! «Соколинец» один чего стоит... «Ат-Даван», «Угрюм-река»!