Вокруг Света 1971 № 01 (2364) - страница 35
Тут ниточка обрывается. Началась первая мировая война.
Находка охотника Попова
В один из сентябрьских дней 1919 года местный охотник-коми Виктор Яковлевич Попов и его сын — подросток Михаил, охотясь на гусей, прошли на шестах несколько порожистых участков Воркуты выше устья Юнь-Яги и встали на привал вблизи высоких скал, что вдавались уступом в русло реки. Развели костер. Миша пошел собирать хворост, а Виктор Яковлевич спустился к лодке за припасами. Тут он заметил темную полосу, она четко выделялась в светлой толще обрыва над водой. Охотник подошел ближе. Полоса темной породы была рассечена трещинами, от нее легко отслаивались большие глянцевитые, отблескивающие камни. Виктор Яковлевич сразу понял, что за пласты перед ним. Бывалый солдат, участник русско-японской и первой мировой войн, он не раз видел, как сжигают уголь в топках паровозов, знал о его применении в промышленности.
Он набрал черных обломков и бросил их в костер. Миша испугался — камень занялся ровным светлым пламенем!
Когда отец и сын возвращались домой, в лодке рядом с битыми гусями лежала увесистая глыба угля. Дома Миша, освоившись с новой ролью, гордо продемонстрировал чудо гостям, заезжим охотникам и оленеводам, кипятившим чай на костре. Они оторопели и, не скрывая восхищения, качали головами. Вскоре по тундре разнеслась весть о «горящем камне».
Остаток глыбы Виктор Яковлевич отвез в деревню Петрунь и сдал в сельсовет. Он попросил отправить уголь самому Ленину и указать в письме место находки.
— Слышал я, что большевикам не хватает топлива, — неторопливо сказал он работнику сельсовета. — Мерзнут дети. Нехорошо это... Нужно помочь... Напиши Ленину, что на Воркуте много угля. Пусть пришлет сюда своих людей.
Сам Попов был неграмотным.
Дошла или нет эта посылка с образцами воркутинских «драгоценностей» до Москвы — неизвестно. Страна была охвачена пламенем гражданской войны, дороги к Центру перерезали белогвардейские банды и отряды интервентов. Почта работала нерегулярно.
Эту полулегенду-полубыль об открытии воркутинских углей я слышал в каждый свой приезд в Воркуту.
«Берите с собой соль...»
В 1921 году начались систематические поиски угольных месторождений.
В печорских лесах и болотах еще скрывались остатки разбитых белогвардейских банд. Изыскателям, оружием которых были лишь геологические молотки, следовало опасаться за свою жизнь. Но не только это затрудняло работу. Запуганные бандитами, оленеводы недоверчиво встречали геологов, уходили в глухие места, а без их помощи поиски неизмеримо осложнялись, затягивались.
Решающим средством налаживания деловых контактов с местными жителями стала... обыкновенная поваренная соль. В Усть-Сысольске Александру Чернову, возглавлявшему Верхне-Печорский геологический отряд, посоветовали взять ее пудов сто. «За соль вы все получите, товарищ профессор, — сказал председатель исполкома. — Места рыбные, а соли негде взять...»
И действительно, за пуд драгоценной соли можно было купить лошадь с телегой. За соль легко нанимались проводники и рабочие, не признававшие оплату деньгами. «Очень полезное ископаемое — и для нас и для геологии», — беря за ужином щепотку соли, шутил Александр Александрович Чернов.
Так начались поиски.
По гипотезе А. А. Чернова, условия углеобразования были наиболее благоприятными на севере Печорского края. Но гипотезу следовало доказать. Это означало — в условиях бездорожья пройти по тайге, тундре и горным увалам тысячи километров с рюкзаком за спиной, месяцами не видеть человеческого жилья, спать под открытым небом, когда сеет нудный дождь или сыплется липкий снег, питаться порой только рыбой и морошкой и до кровавых рубцов на плечах изо дня в день тянуть против течения неуклюжие лодки.
Это означало — собрать, обработать и доставить на базу и в лабораторию тонны образцов этаких симпатичных острых камешков, наливающихся в маршруте свинцовой тяжестью.
Это означало — не пасть духом при временной неудаче и уметь начать все сначала.
В 1923 году Александр Александрович Чернов принимал участие в изучении угольного месторождения на реке Нече. Разведку месторождения вел житель ближней деревни Петрунь буровой мастер Семяшкин. Добытые им образцы он отправил в Москву, в Госплан, и отсюда их передали на петрографический анализ. Любопытно, что в ящике с керном неченского бурого угля лежало несколько кусков отличного полуантрацита, к сожалению, без указания, где он взят. (Вспомним, что именно в деревню Петрунь доставил найденный им «горючий камень» охотник Попов. Не его ли уголь попал, наконец, в Москву?)