Вокруг Света 1971 № 01 (2364) - страница 69

Сразу после полудня на нас обрушился ливень. Паласизи с удвоенной энергией налегает на деревянный шест, который выгибается дугой при каждом усилии. Я веду себя менее героически и укрываюсь своим пластикам. Закуриваю сигарету, мне уютно; совсем немного, и можно было бы подумать, что я дома и смотрю документальный фильм.

Река давно уже превратилась в узкий смрадный проход, по которому мы часто вынуждены брести пешком. В день проходим не больше пяти-шести километров. Когда же будем на месте? Я даже не могу определить, где мы находимся: река описывает столько извивов; и все они не нанесены на карту.

Река, словно туннель из колючих ветвей, иногда кажется неодолимой. Это царство природы, где человеку нет места. Мы разрубаем узлы лиан мачете, а джунгли отвечают нам тучей насекомых, заползающих за шиворот. Мы отводим в сторону одну ветку, а на ее место, как пружина, выскакивает другая. Становимся на лежащий в воде ствол, а он уходит вниз, и ноги, будто клещами, охватывают ветки. Мы идем по песку, а под ногами оказывается скат. Идем по руслу реки и спотыкаемся о невидимые камни. Тысячи москитов скапливаются на гноящихся царапинах. Восходит, солнце, и мы обалдеваем от жары. Нас мучит жажда, но вода соленая. От сырости гниют вещи; над нами кружат хищные птицы; по ночам в чаще ревет ягуар… Теперь я понимаю, почему индейцы- покинули джунгли и расселились по берегам больших рек.

В ход идет топор: надо рубить перегораживающие реку деревья. В воде, над водой — всюду сплошные заросли. Мы изо всех сил тянем лодку, которая царапает днищем о песок. Сколько еще времени мой экипаж согласится терпеть все это?

Я думаю о Тамури, с которой мне предстоит скоро бороться в одиночку... Ведь она ничем не отличается от этой реки. Я представляю свою надувную резиновую лодку среди всех этих шипов и острых сучьев. Да-а, невеселая перспектива.

Паласизи делается все раздражительнее.

— Если не придем на место сегодня вечером, повернем назад! — бросает он.

Мы вновь впрягаемся в каторжную работу. Неожиданно мне делают знак молчать, и я вижу, как индейцы лихорадочно обвязывают головы старыми тряпками. Какую еще ловушку нам приготовили джунгли? Ах вот оно что: в полутора метрах над водой висит огромный рой пчел. Кажется, он здесь специально для нас. Уф! Едва проскочили!

Временами в туннеле становится совсем темно, только впереди чуть брезжит сквозь листву зеленоватый свет. Вдруг слышится какой-то хруст; мы замираем. Но животное — или их несколько? — тоже не движется; мы ищем его главами. Невидимое, оно где-то рядом. Все живое сливается здесь воедино: вот это вовсе не кора, а черепаха, это не сгнивший ствол, а кайман, это не лиана, а змея, это не торчащий из воды камень, а жаба.

К полудню мы попадаем в какую-то болотистую саванну. Над нами голубеет небо, перед глазами раскрывается невероятная гамма зеленых тонов. Река расширяется, прямо передо мной возникает старое карбе, сердце забилось чаще: мы у цели!

Я первым соскакиваю на берег. Под удивленными взглядами моего экипажа я, не замечая болотистой почвы, шипов и колючек, бегу к опушке джунглей. На мгновенье останавливаюсь и окидываю взглядом место: старые коптильни, подгнившие сваи, которые, должно быть, служили для подвешивания гамаков, и просвет в стене джунглей к югу от опушки — без сомнения, это и есть Дорога эмерийонов, так долго занимавшая мое воображение! Меня охватывает нервное возбуждение. Я должен сдерживаться, чтобы сразу не припустить по ней.

Вот он передо мной, «огромный непроходимый лес», как любят писать профессионалы землепроходцы. Однако — какое счастье! — дорога довольно четко вырисовывается между деревьями. Кругом лианы, тот же хаос, та же усеянная ямами и буграми земля, но ошибиться нельзя, другой дороги здесь нет — это путь к реке Тамури.

Здесь я должен свести счеты с джунглями. Лес, ты погубил Раймона Мофрэ, но я тебя одолею!

И действительно, я уже не иду, а бегу. Мне хочется смеяться, настолько я чувствую себя в своей стихии. Я готов, я в полной форме. До утра мне надо еще сделать несколько дел: