Вокруг Света 1978 № 04 (2451) - страница 38

...Надо видеть, как почти в полной темноте вспыхивает серебряным светом устремленный ввысь на 6500 метров пик Ком. Академия. Как из-за пика Мехнат медленно выкатывается красное от мороза солнце, постепенно высвечивая ровную линию гор по всему горизонту.

Новый день. В нем все ново. Рассвет непохож на другие рассветы. И мы знаем почему: изменились прозрачность и влажность воздуха. Домик как-то особенно радостно поблескивает иллюминаторами. Это первый погожий денек за две недели. Переводный множитель балансомера значительно изменился со времени последней проверки прибора. И мы пока не знаем почему. Но обязательно узнаем. Докопаемся до всех «почему» и «как».

Придет время очередных наблюдений — и каждый из нашей ледовой шестерки назло метели еще тщательнее запишет показания всех приборов, соблюдая запятые и точки наставления, проведет комплекс наблюдений, согреет у печки застывшие пальцы и, услышав в эфире, в хаосе атмосферных помех, знакомый позывной, ответит: «Я — «Ледник Федченко». Погода за... — И, немного нарушая инструкцию, добавит от себя: — У нас все в порядке». Там, в Душанбе, радист, приняв радиограмму, аккуратно записав стройный ряд цифр, передаст короткое, деловое «принял» и, мгновенье подумав, добавит тоже от себя: «Всего доброго». И от этого «от себя», и от короткого делового «принял» на душе станет хорошо, и в положенный срок снова выйдет метеоролог в месиво из холода, снега и ветра, чтобы добыть у гор новую строчку данных, нужных народному хозяйству и науке.

Ю. Мартыненко

Потерянный амулет

Жангады уходили в море сразу после полуночи. Луна скатилась к горизонту, оставив небо звездам. Словно отражая небо, в темном песке сверкали мириады блесток; искры вспыхивали в воде, когда жангаду выводили на руках по прибрежной отмели. Силуэты матери и сестер слились с тенями хижин и кокосовых пальм. Впереди белела пена прибоя. Вода доходила Шико до груди, он не столько толкал, сколько цеплялся за плот, но не вылезал на бревна. Пусть сеньор Мораес видит, что Шико может работать, как настоящий жангадейро.

Свое полное имя — Франсиско Пауло Соуза и Силва — он слышал только раз, когда его записывали в школу. Франсиско его назвал отец, Пауло — мать, в память своего утонувшего брата, Соуза — ее последняя фамилия, а Силва — последняя фамилия отца. При желании Шико мог бы растянуть свое имя в несколько раз, но люди всегда звали и будут звать его Шико, как и отца, Мануэле, до сих пор кличут Мане. Сеньор Мораес — другое дело, он хозяин двух жангад.

Ночью прибой стихает, и тянущий с берега воздух помогает провести жангаду в море. Днем, когда бриз будет раскачивать пальмы и трясти хижины, ревущий вал наката станет почти непреодолимым препятствием для тяжелого и валкого суденышка с высокой мачтой. А потом пришлось бы плыть галсами против ветра, что еще труднее, хотя у жангады есть вставной киль. Жангады еще в незапамятные времена строили индейцы. Они же установили, что выходить надо ночью, а возвращаться днем. Этого правила придерживаются все рыбаки северо-восточного побережья Бразилии, даже когда уходят на несколько суток, за сотню километров от берега, или совершают далекое путешествие в Салвадор и Рио-де-Жанейро. К рассвету жангада Мораеса оказалась в открытом океане. Только округлые вершины синих гор висели за кормой над расплывшимся в белой мгле горизонтом. Сеньор Мораес поглядывал на них, приказывая Мане подтянуть или отпустить тали у реи, чтобы изменить курс и выйти точно к удачливой отмели. Сам Мане гор уже не различал — скоро его Перестанут брать в море.

Профессиональная жизнь жангадейро коротка, в сорок лет он конченый человек. Мелкая соленая пыль — маризия, яркое солнце и слепящие блики на воде быстро портят глаза, единственный навигационный инструмент жангадейро. Потому сеньор Мораес и соглашается принимать Щико в компанию, хотя ему еще не исполнилось двенадцати, что вот-вот он станет главным кормильцем семьи. Братьев у него нет, а от сестер мало толку. По две-три недели они тратят на один кусок кружев, за который платят, как за килограмм рыбки-бадежо или пескады.