Вокруг Света 1978 № 07 (2454) - страница 42

В Туркмении можно было встретить людей, у которых, кроме старого халата и прекрасного скакуна, ничего не было. Таким именно был знаменитый Бек-Назар. Вся его жизнь прошла в уходе за конем, носившим его же имя. Так и пошла от его коня линия, знаменитая линия Бек-Назар-Дора. На любовь человека ахалтекинская лошадь отвечает всегда поразительной преданностью. Был такой случай. Картоманы, по-туркменски «разбойники», угнали приглянувшегося им жеребца. Через три недели они привели его обратно к хозяину. Все это время конь отказывался от воды и зерна. И разбойники пожалели его.

— Я иногда думаю, — после паузы сказал Владимир Петрович, — много поколений покинуло землю, но остались же после них и пирамиды и Парфенон.

Каждый народ знаменит чем-то своим. Так вот туркмены подарили человеку скаковую лошадь. И не будь туркменской, может быть, не было бы сейчас ни знаменитой арабской породы, ни персидской, ни английской чистокровной верховой. Потому что, и это доказали ученые, при создании этих пород использовалась ахалтекинская скаковая лошадь...

Море было пустынно. Лишь зной и ветер гуляли над ним. Ничто не нарушало тишины пустынного побережья. Мы шли молча, каждый думая о своем. Но что это? Сначала темное пятнышко, потом полоса вдоль берега, туча, растущая на горизонте. И вот уже слышны топот и ржанье. Неужто кони?! И верно. Вот видно, как два молодца, один в ковбойке, другой обнаженный по пояс, оба чубатые, ликующие, летят, сбивая с волны пыль, заворачивая косяк от берега. А кони-то! Золотисто-буланые, золотисто-соловые, белоснежные...

А. Маслов, фото автора

С Бамбахуу я встретилась случайно. В гостинице поселка Халиун, где мы остановились, в номере, на красной деревянной кровати, расписанной сине-зеленым замысловатым орнаментом, лежало ковровое покрывало. Тяжелое, шерстяное, коричнево-малиновое с ручьями орнамента по краям и простым геометрическим рисунком посредине. Были в нем цельность, некая сдержанность. Я поинтересовалась, чья это работа, и тогда в гостиницу, познакомиться, пришла худенькая женщина в зеленом шелковом дэли и пестром зеленом платке. И так нарядна и естественна была мастерица, что я не удержалась и спросила ее не о ковре, а о том, сама ли она сшила одежду.

Бямбахуу улыбнулась.

— У нас все шьют сами. Это так просто. Кроишь сразу с рукавами...

Разговор потек сам собой. Бямбахуу объяснила, почему именно дэли самая удобная одежда для скотовода-кочевника. Подбитое овчиной или простеганное верблюжьей шерстью, оно во время ночевки в степи легко превращается в одеяло. Стоячий ворот защищает от ветра — не нужен шарф; длинные рукава заменяют перчатки; за пазуху — как в карман — кладешь все, что нужно, а широким и очень длинным поясом можно при случае привязывать лошадь или перетягивать спину, когда устанешь от долгой скачки в седле.

— Вот и сейчас многие носят дэли, — сказала Бямбахуу. — Синие, зеленые, золотисто-коричневые... А пояса чаще всего желтые, оранжевые. Мы эти цвета любим. И для ковров я их часто беру...

— А сколько времени надо, чтобы такой ковер сделать?

— Месяц. Не меньше. Сначала нитки из овечьей шерсти прядешь, моешь их, потом варишь в котелке с краской, полоскаешь холодной водой. А когда нитки готовы, ткешь и вышиваешь одновременно. Вот в будущем году у нас цех откроют, приезжайте, покажу.

Но тогда я так и не увидела, как выходит ковер из-под рук мастерицы.

...Внизу проплывали, сменяя друг друга, желтые, без единой морщинки, песчаные моря, коричневые горные кряжи, увенчанные каменными зубцами, зеленые волны саксаула, высохшие реки, извилистые, как узор монгольских вышивальщиц. Самолет врезался в небесную синеву, и оранжевое солнце медленно уплывало к горизонту. Мы летели над Гоби.

Мне казалось, что где-то я уже видела такое сочетание красок. Может быть, на вышивках мастерицы Тунгулак из Бигэр-сомона и коврах Бямбахуу? Возникло ощущение, что мастера впитали в себя незамутненные, открытые цвета этой земли и сумели передать их.

На ковровой фабрике я побывала в Улан-Баторе.