Вокруг Света 1979 № 09 (2468) - страница 14

— Студенты.

— И никто больше?

— Рабочие.

— Да, но больше всех протестуют студенты.

— И почему они протестуют?

— Потому что они смелые.

— Так, они смелые... Но чего они хотят, когда протестуют?

— Чтобы снизили цены на транспорт.

— Что еще?

— Они просят за рабочих тоже.

— Сеньорита! Полиция преследует студентов за то, что они делают оружие и бомбы, а это неправда.

— Значит, у студентов нет оружия? А чем они сражаются?

— Студенты сражаются рогатками, а у полицейских во-от такие пули!

— Такие большие? Это же снаряд для пушки...

— Ну... чуточку поменьше.

— Вы только что сказали мне, что правительство не слушает рабочих, не слушает студентов. Не хочет слушать. Трудно заставить слушать того, кто не хочет. Не так ли? Что бы мы могли сделать?

— Сеньорита, сеньорита! Писать письма! Возле нашего дома живет женщина, так она написала письмо и отослала его в правительство.

— И ей ответили?

— Нет... Не знаю.

— А что еще можно было бы сделать, чтобы правительство прислушалось?

— Сеньорита, я!

— Хорошо. Как тебя зовут?

— Лаурита...

— Какой же выход предлагает Лаурита?

— Я думаю, что самое лучшее, если бы правительство в течение месяца, ну... или несколько дней... пожило по-настоящему, как и все люди.

— А что ты понимаешь под этим «жить как все люди»? Что для этого нужно?

— Мы могли бы их всех завести в самый бедный район. И чтобы у них не было работы. И чтобы они не могли оттуда переехать. И чтобы им сказали, что работа есть, но чтобы они не могли туда добраться.

— Что еще? Кто еще хочет сказать?

— Чтобы, если умыться или попить воды, им нужно было бы далеко идти до колонки. А когда они пришли бы, чтобы вся вода кончилась.

— Что еще?

— Чтобы не было денег на автобус, и они ходили пешком... тысячу километров!

— Что еще? Что-нибудь другое...

— Чтобы у них болели зубы, а в госпитале не было врача.

— А что еще?

— Чтобы на рождество у них не было елки. Даже самой маленькой и дешевой...

Мария Эстер-Жильо

Перевел с испанского В. Ляховчук

Скажи мне кто-нибудь заранее, что в Афганистане в разгар весны, даже в начале лета по местным понятиям, я попаду в снежные заносы, буран, снежный раздрызг на дорогах — я бы от души посмеялся. Однако так все и получилось. И уже смеялся не я, а погода, смеялись своенравные, гораздые на любые шалости горы Гинду-куша, перевал Саланг. Было это десятого числа месяца саура 1358 года по мусульманскому солнечному календарю — иначе 30 апреля года 1979-го.

Мы выехали из Кабула утром, рассчитывая перевалить через горы и, спустившись в долину на севере, попасть к обеду в город Пули-Хумри, где нас ждал концерт в канун Первого мая. Всего три дня назад Афганистан отмечал первую годовщину Апрельской революции, так что праздники переходили один в другой.

В тот же день мы должны были вернуться вечером в Кабул. И вернулись бы, если бы не коварный Саланг...

Театр небес

Поначалу дорога была спокойной и прямой. Она текла по ровной зеленой равнине, где-то впереди высились горы со снежными шапками, но они пока оставались в стороне и казались лишь вечным атрибутом пейзажа. У пейзажа были и новые атрибуты: при выезде из города на перекрестках стояли бронетранспортеры, вдоль дороги, на некотором расстоянии от нее, кое-где виднелись танки, но и это казалось необходимым и уже — после нескольких дней в Кабуле — не удивляло. Революция еще очень молода, ей исполнился всего год, так что защищать ее следовало именно так — в постоянной готовности.

А в городах, через которые мы проезжали, шли демонстрации. Люди несли портреты руководителя Народно-демократической партии Афганистана Н. М. Тараки, красные полотнища с лозунгами, транспаранты; они выбрасывали вверх сжатые кулаки, пели, смеялись. Но это были серьезные песни и серьезный смех: многие мужчины вышли на улицы с оружием. Встречались — правда, реже — и группы девушек, тоже стремившихся к площадям собраний. Они не смешивались с группами юношей и «вооружены» были по-иному — цветами.

27 апреля, в день годовщины революции, в Кабуле тоже была демонстрация, но совершенно особая, по масштабам не виданная еще в этом городе. После военного парада, четкого и строгого, после того, как вертолеты рассыпали над головами собравшихся тысячи красных листовок с приветствиями — прыткие мальчишки подхватывали их и раздавали гостям, — на широкую и длинную площадь перед трибунами маршем вышли кабульцы. Они двигались разноцветной лентой и час... и два... и три... Здесь был весь Кабул, все его предприятия, организации, лицеи и университет — конца и края не было этой демонстрации. Горожане шли пешком и ехали на грузовиках с высокими красными помоста ми. Они были одеты в европейское платье и в национальные костюмы афганских народностей — пуштунов, таджиков, хазарейцев, белуджей, туркменов, узбеков. Они пели государственный гимн, размахивали флажками и выпускали в небо голубей.