Вокруг Света 1979 № 09 (2468) - страница 15
Говорили, такого праздника в Кабуле еще никогда не было.
Отступление о городе Кабуле
В мире издавна известно, что «все дороги ведут в Рим». У афганцев есть схожая поговорка: «Все приходит в Кабул».
«Сердце Азии», «Перекресток Азии» — так в давние времена именовалась территория, которая ныне зовется Афганистаном. А в прекраснейшем уголке Кабула— саду Бабура, на западном склоне горы Шер-Дарваза, есть мраморная гробница XVII века, где высечена эпитафия Захир-эд-Дину Мохаммеду, уроженцу Ферганы, более известному под именем Бабура, основателя индийской династии Великих Могрлай и правителя Кабула: сам город назван в эпитафии «театром небес».
Кабул лежит словно бы в плоской горной чаше, разделенной, в свою очередь, с северо-запада на юго-восток двумя горами — Кухе Асмаи и Шер-Дарваза. По склонам этих гор — глинобитные, лепящиеся друг над другом домики, взбирающиеся к вершинам. Ночью, когда в этих домах зажигаются окна, кажется, что на окраинах Кабула вспыхнули светом многоэтажки — зрелище для плоского города поразительное. Но это только ночью. Днем вид серо-рыжих окраин скорее мозаичен, чем выразителен... Центр «чаши» — новый Кабул. В основном двух-трехэтажный, но есть и пятиэтажные дома. А в дни праздников торжественно открылось здесь пока единственное 14-этажное здание под названием «Памир» — конторы, магазины, кинозал, театр и ресторан под одной крышей: Кабул вступил в эру высотного строительства.
В ветреную погоду, когда порывы воздуха врываются в Кабульское ущелье, в городе дышится легко, над головой — лазурное горное небо, вершины вдали чисты и немного призрачны. Но если ветра долго нет, над Кабулом поднимается пыль, и тогда не только горы, а даже «многоэтажки» на их склонах скрываются в мутной дымке: город становится совсем уж плоским и равнинным.
В апрельские праздники днем Кабул был красным. Кумачовые полотнища висели на стенах домов, облепляли заборы и ограды, полоскались на ветру над улицами. Даже в глухих уголках Кабула трудно было найти проулок, где бы не бил в глаза алый цвет. По вечерам в городе вспыхивала иллюминация. Куда ни глянь — мириады разноцветных лампочек: они горели на фасадах зданий, над тротуарами, в кронах деревьев. Когда в листве акации вдруг вспыхивали зеленые огни, казалось, будто светится само дерево, и светится от души. Толпы гуляющих бродили по городу, тут и там возникали представления, продавцы орешков и прохладительных вод сновали среди гуляющих. В воздухе зажигались и гасли гейзеры фейерверков, громыхал артиллерийский салют. По небу ходили длинные руки прожекторных лучей, и это напоминало небо над Москвой в начале пятидесятых: детская моя память удержала именно такие праздничные лучи, теперь уже отошедшие в прошлое. Тогда еще и десятилетия не минуло со дня окончания войны, и по вечерам больших праздников прожекторы скользили по чистому небу, торжествуя этой чистотой. Но, как ни странно, это напоминало о недавних тревогах, о войне.
На улицах Кабула тревога ощутима. Сам город внешне спокоен и невозмутим, но на границах страны нередкие вооруженные столкновения, в провинциях появляются басмаческие банды, возглавляемые «ахванистами» 1, поэтому комендантский час, действующий с 1(1 «Ахван-оль-мослемин» — «братья мусульмане» (афганцы называют их «ахван-оль-шайатин» — «братья дьявола») — реакционная мусульманская группировка, действующая в стране еще с середины 60-х годов и в настоящее время пытающаяся создать в ДРА беспорядки, устраивающая террористические акты против представителей народной власти и резню мирных жителей. Теснейшим образом смыкается с эмигрантскими элементами, которые обосновались в диверсионных лагерях на территории Пакистана и при поддержке пакистанской реакции, пекинского руководства, а также ЦРУ предпринимают провокационные вылазки на границе с Афганистаном. (Примеч. авт.)) вечера до рассвета, воспринимается как необходимость.
Не раз, едучи в темноте на машине или в автобусе, я и мои спутники слышали резкий окрик «Дрейш!» — «Стой!», в глаза ослепительно ударял свет карманного фонарика, а когда зрение привыкало к лучу, было видно, как в ветровое стекло повелительно и грозно целил черный, с металлической окантовкой, подрагивающий глазок автоматного ствола. Обычное дело — проверка документов, контроль. Но в праздники столь суровые правила были поослаблены, и гуляние на улицах города продолжалось за полночь. Особенно на Чамане.