Вокруг Света 1981 № 04 (2487) - страница 20

Секрет «рыбофобии» раскрывается просто: хозяин оказался представителем тамангов. Ядро этой народности, среди которой есть и индуисты и буддисты, в далекие времена, судя по ее названию, составляли торговцы лошадьми. «Та» по-тибетски означает «лошадь», «манг» — «торговец». Так вот, истинный таманг никогда не позволит принести или готовить в своем доме буйволятину, чеснок, крапиву и древесные грибы, но в то же время не откажется отведать их, если кулинарная обработка произведена на открытом воздухе или... в другом доме. Может быть, о рыбе в заповедях предков тамангов и ничего не сказано, но, чем черт не шутит, береженого бог бережет, видимо, считает местный ресторатор. К счастью, на помощь нам пришел владелец конкурирующей общепитовской точки. Водружаем кастрюлю на глиняный очаг с едва теплющимися углями, подкладываем поленья, и пламя зашумело.

Просто удивительно. Одна и та же деревушка. Два ближайших соседа, представители одной и той же народности, но насколько они различны. Первый безвыездно прожил всю жизнь в затерявшейся в горах деревне и свято чтит каноны предков. Другой успел побывать на заработках в большой долине, кое-что повидал и теперь на многие религиозные запреты смотрит сквозь пальцы. Один не глядит в нашу сторону, второй с приветливой улыбкой старается помочь, даже готов поделиться солью...

В Хетауре, предвкушая вареную рыбу, мы пытались купить соль, или, как ее здесь называют, «нун», но безуспешно. Удалось приобрести лишь горсть крупных кристаллов грязно-серого цвета. И вот, когда пришло время добавить в уху купленную в Хетауре соль, хозяин сделал протестующий жест и побежал на второй этаж. Вскоре вернулся с довольно увесистым камнем буро-черного цвета. Это, убеждал он нас, самая лучшая в округе соль. Отбил от камня небольшой кусочек, мелко размельчил его, и мы ахнуть не успели, как горсть темного порошка оказалась в нашем вареве. Должен признать, что рыба получилась удивительно вкусной, правда, несколько пересоленой...

Карабкаемся вверх и вверх. Минуем самый высокий перевал Даман, куда можно добраться на автомобиле, и перед нами открывается неповторимая картина. Весь северный склон горы покрыт снегом. На белом фоне разбросаны небольшие ярко-зеленые оазисы с огненно-алыми рододендронами. Со смотровой площадки можно увидеть одновременно четыре восьмитысячника: Эверест (8848), Манаслу (8156), Чр Ойю (8153), Тхаулагири (8172). К сожалению, в этот день была такая сильная облачность, что видимость ограничивалась буквально сотней метров.

После перевала наш путь лежит все время вниз, в Катманду. Вечереет. Встречных машин почти нет — не каждый отважится ехать по Трибхуван Раджпатх ночью. Раньше это было вообще запрещено.

Вот и последние километры, последние головокружительные повороты, подъемы и спуски, Мы опять в Большой долине. Кольцо замкнулось.

В. Манвелов Фото автора Катманду — Москва

Этот памятник видел, наверное, каждый, кому случалось бывать в Новороссийске. Здесь когда-то был центр города. Отсюда начиналось сухумское шоссе. Памятник построили на средства трудящихся и открыли в 3 часа дня 1 Мая 1926 года. В тот далекий теперь от нас день после военного парада частей 22-й дивизии, которой командовал в те годы известный герой гражданской войны Е. И. Ковтюх (к слову, прототип знаменитого Кожуха из «Железного потока» А. Серафимовича), десятки праздничных колонн пришли с площади Октября на набережную, к зданию Дворца Труда (сейчас управление Новороссийского морского порта).

Без пяти минут три загудели фабрики и заводы, мастерские, паровозы на железной дороге, пароходы на рейде и в гавани.

Загудели у пристани «Совторгфлота» праздничный и нарядный, украшенный разноцветными флажками «Чичерин», белая «Иония»... Ударили установленные прямо на набережной орудия...

«Один за другим раздаются выстрелы пушек,— писала в отчете об открытии памятника газета «Красное Черноморье»,— оркестр играет марш, красное покрывало сдернуто, и перед десятками тысяч пролетариев вырастает капитан мировой революции Владимир Ильич Ленин».