Вокруг Света 1995 № 09 (2660) - страница 18

Орнитологов было много, но если судить по количеству специалистов на изучаемый биологический вид, то главным объектом экспедиции был массовый тундровый грызун — лемминг. Это не случайно, так как лемминг — основа питания не только многих птиц, но и имеющих большое промысловое значение песцов. Да и вообще, лемминг — главный экологический элемент в жизни тундры, играющей огромную роль не только в жизни животных, но и растительности и почв. Для исследования всех сторон жизни этого симпатичного зверька, который покрупнее мыши, но много меньше крысы, условия экспедиции, охватившей на плавучей лаборатории всю российскую Арктику за один сезон, оказались совершенно уникальны. Дело в том, что численность леммингов сильно колеблется от года к году, а 1994 год был благоприятным, хорошо шел отлов живых зверьков, и это позволило собрать огромный материал — генетические пробы, наблюдения за поведением и так далее. Такой материал в других экспедициях мог бы быть собран за десяток лет. Уже сейчас можно сказать, что экспедиция позволила открыть новый подвид лемминга в Арктике и подтвердила факт полного отсутствия этого грызуна на острове Колгуеве, хотя материалы по разделу «Экология тундры» еще мало обработаны. Работа лемминголовов показала пример самого эффективного взаимодействия российских и шведских специалистов и простой человеческой дружбы между ними.

Хороший контакт существовал и в небольшой группе специалистов, работающих с северным оленем, имеющим колоссальное значение для природы тундры. Здесь, правда, паритета не получилось — шведские зоологи в буквальном смысле смотрели в рот нашим.

Были в экспедиции специалисты и по песцам, и по рыбам, и по насекомым, и по паразитам, и многие другие зоологи.

Мне лично довелось поработать в группе ботаников, где преобладали шведы, но дирижировал ею сотрудник Ботанического института питерец В.Разживин, который мог с ходу определить любое тундровое растение. Кроме собственно ботаников-травоведов, в этой группе работали два небольших коллектива экологов. Это интернациональный датско-шведско-английский коллектив, который мерил интенсивность выделения газов — углекислого газа и метана — из почв тундры, а также из Института географии Российской Академии наук, куда входил и я, и задачей которого было комплексное изучение тундровых ландшафтов и оценка воздействия на них деятельности человека. Исследования этих маленьких групп фокусировались на оценке последствий глобальных изменений для тундр. Глобальные изменения проявляются здесь следующим образом. Во-первых, это глобальное загрязнение, которое атмосферные потоки разносят по всей Земле. Во-вторых, это глобальное изменение климата, вызванное увеличением содержания в атмосфере тех самых углекислого газа и метана, выделение которых мерили наши коллеги. Для определения степени загрязнения ландшафтов тундры мы отобрали множество проб почв, торфов, образцы растений и животных, которые будут проанализированы в лабораториях. Для прогноза последствий глобального потепления нам также удалось собрать многочисленный материал — это описания, измерения и образцы из более холодной арктической и более теплой субарктической подзон тундр. Сравнение их между собой позволит заключить, как будет меняться природа арктических тундр, когда климат их станет субарктическим.

Некоторые участники экспедиции вообще не летали в тундру, а изучали морские экосистемы и условия их существования (качество воды и подводного грунта) прямо на борту судна.

Прилетев из тундры во время перехода корабля от одной точки до другой, береговики обрабатывали полученные материалы в лабораториях «Академика». Временами график, когда между точками была всего одна ночь, был очень напряженным.

Тундра

В чем мои подмосковные собеседники оказались правы, так это в том, что в тундре холодно. Особенно достает холодный ветер, да и снег может выпасть практически в любой день. Сыро, правда, было далеко не всегда. Особенно много сухих солнечных дней, хотя ветреных и нежарких, нам досталось в Сибири.

Что касается комаров и болот, то тут мои попутчики из электричек были правы и не правы. Правы в том, что на юге тундровой зоны, действительно, бывают места и времена, когда наши июньские подмосковные и даже более северные, таежные леса и болота кажутся райскими местами по сравнению с тем комариным адом, в который можно попасть в тундре. На западе Чукотки наш энтомолог быстро наловил своим сачком больше килограмма(!) комаров, не выходя из лагеря. Эти создания действительно могут расправиться с северными оленями. Зато в северной части тундры — в арктической зоне — комаров нет или почти нет. Кроме того, нас почти все время сопровождал довольно сильный ветер, который комаров сдувал. Олени поэтому и забираются на обдуваемые вершины сопок и побережья, где выбивают растительность и утрамбовывают почву так, что в нее и лопату не воткнуть, оставляя при этом нетронутыми сочные луга в долинах рек. Что касается заболоченности, то это очень сильно зависит от геологического строения разных районов тундр. Плоские приморские террасы в южной тундре Европейского Севера почти все заболочены, а в горах Чукотки надо бы доплачивать экспедиционным работникам за безводность.