Вокруг Света 1997 № 08 (2683) - страница 42

— Я ничем не могу помочь тебе в твоем утверждении, что ты принц Голконды. Безрассудство — утверждать это. Но если бы ты был свободен, я охотно взял бы тебя к себе в ученики.

Профессор постучал тростью по полу, вошли полицейские и увели арестанта. В зал тотчас же вошел комиссар Ле Нуар.

— Нет, нет, он не сумасшедший, — громко крикнул, идя навстречу комиссару, профессор де Верженн. — Он абсолютно нормальный. Это умный, смышленый и расчетливый человек. Вы посмотрите на его глаза. Они тверды, гибки и холодны, как сталь. У сумасшедшего не может быть такого взгляда. Знаете, что я вам скажу... — Профессор на минуту задумался.

Мы забыли сказать, что профессор де Верженн, кроме того, что был знаменитым ориенталистом, был страстным любителем Уильяма Шекспира, которого даже на лекциях в Сорбонне не уставал цитировать.

— Знаете, что я вам скажу, — еще раз повторил профессор, — он мне напоминает героя шекспировской «Бури» Калибана: — «Ты странно спишь — с открытыми глазами: ты ходишь, говоришь и видишь сны...» Так и этот ваш Голкондский принц. Вы посмотрите, как он все проделывал. Он не крал серебро. Он, как сомнамбула, шел ему навстречу. Он открыто, не таясь, заказывал свои ордена и рассказывал об азиатских государях. Во сне, несомненно, во сне. Он живет в ином мире, господин комиссар.

— На каком же языке он лучше всего разговаривает? — чуть раздраженно спросил комиссар Ле Нуар, которому надоела эта тирада профессора.

— На русском, — решительно ответил профессор. — Его родной язык — русский. Но чувствуется акцент, характерный для Малороссии. Ваш Голкондский принц — запорожский казак.

К вечеру комиссар Ле Нуар поехал во дворец князя Барятинского и подробно рассказал ему о встрече профессора де Верженна с узником и о том, что профессор абсолютно уверен — арестант никакой не принц Голкондский, а самый настоящий запорожский казак. Князь Барятинский даже привстал с кресла.

— Тем паче, комиссар, тем паче. Надо немедля везти его в Санкт-Петербург.

— Это дело уже улажено, — проговорил Ле Нуар. — Де Лонгпре, мой самый опытный инспектор, уже разобрался, что означенный Ролланд Инфортюне, или Иван Тревоган, не причастен к французской шайке фальшивомонетчиков. Я уже получил разрешение Королевской инспекции, и подписан Указ, по которому на первом корабле, идущем из нашего порта в Россию, мы отправим арестанта. Но, согласно Указу, вся ответственность за него в пределах Франции будет возложена на инспектора де Лонгпре. На корабле он ваш. Де Лонгпре будет только помогать вашему человеку.

— Я пошлю Петра Обрескова. Наивернейший и опытнейший в сих делах человек. Но я просил бы вас, комиссар, сделать еще одно дознание сему арестанту. По моим заготовленным вопросам.

И князь Барятинский протянул комиссару заранее приготовленные листы.

23 мая в четверг, поутру был сделан в Бастильском замке все тем же адвокатом Пьером Шеноном последний допрос Ивану Тревогину — так он теперь значился в протоколе допроса. Он короток, и мы приводим его почти полностью.

Вопрос адвоката и комиссара Пьера Шенона:

— Отвечай! В твоих бумагах есть письмо, писанное на русском языке латинскими литерами.

«Благодарение Богу за то, что все мои дела идут с великим успехом. Мы заняли денег пятьсот тысяч гульденов, с помощью которых я нашел двух инженеров, двух архитекторов, землемеров, пять офицеров с их солдатами, коих всех послал к назначенному месту, снабдив их с моей стороны инструкциею и планом города с крепостью, который я приказал делать не теряя времени под именем ИОАННИЯ, приняв титул Короля Борнейского и купив там некоторую часть земли. Пьер де Голконд».

— Что означает сия часть письма по сделанному нами переводу? Ответ арестанта:

— Я признаю, что писал сие письмо, однако ж не помню, в какое время. Оное писано было господину Салгарию, начальнику над солдатами в Голландии. Но оное не послано к нему, я дожидался возвращения моего брата.

Вопрос Пьера Шенона:

— Правда ли, что ты приказал делать город с крепостью под именем ИОАННИЯ? В которое время и в котором месте?

Ответ арестанта:

— Я хотел приказать строить город и крепость на острове Борнео, когда вступлю во владение Голкондского королевства в том случае, ежели бы Великий Могол отказал мне от моего наследия.