Воллюсвен - страница 3
— Я СОБИРАЛ ее. Я написал домой всем нашим друзьям и родственникам и нанял детективное агентство для слежки за Тимом. — И я замучил свою сестру. — Голт прикусил губу. — А что насчет прямого метода?
— Мы же пытались. Блок слишком силен. Словесные ассоциации ничего не выявили. Я…
— Ничего? Подождите минутку. Что это значит?
— Что вашего брата не существовало еще два года назад, — охотно ответил Абернати. — Что вообще-то ни о чем не говорит. За исключением того, что это просто доказывает ваше несогласие признавать его раннее существование. Эксперименты с гипнозом тоже провалились. У вашего подсознания, Голт, во рту кляп.
— Ситуация достаточно необычна, как вы считаете?
— Так и есть. Дело, может быть в том, что вы, возможно, когда-то пытались убить своего брата.
— Ха, — сказал Голт. — Наконец-то какая-то зацепка.
— Сам черт не разберет, — добродушно возразил Абернати. — Я же не детектив. Я знаю и тебя и Тима немало времени, и мне трудно представить его таким существом, каким он видится тебе. Он что, супермен?
— Не совсем. Супермен — понятие антропоморфное. Человек всегда хотел быть равным богам. Яхве, Один, Зевс — все они супермены. Проекция людского эго, если вы позволите мне выразиться в ваших терминах. Зачем ограничивать это человеческими законами?
— А супермен ничем и не ограничен.
— Мне видится несколько более широко — сказал Голт. — Представьте себе место, в другом измерении, с другими физическими законами. Мир не по правилам Хойла[6]. Пусть существо, живущее там, не обязательно было бы супер-тупицей, но оно могло бы быть обычным, рядовым для того окружения. Понимаете?
— Пусть так, — допустил Абернати.
— Вот. Предполагаемое существо из этого мира могло бы дотянуться дальше, чем способны мы.
— Не понимаю, — после паузы сказал психиатор.
— Расширяемость. Некоторые простейшие могут выпускать ложноножки, некоторые — нет. Назовите этих псевдоподии талантами, способностями, чувствами — как угодно. Мой, э-э, брат, не человек. Я не утверждаю, что он супермен. Я говорю, что он не чистокровный человек.
— Сможем ли мы засечь такое существо? Будем ли способны заметить что-то чуждое и подозрительное?
— Я заметил, — решительно сказал Голт и продолжил:
— Первобытные охотники одевались в шкуры бизонов, чтобы смешаться со стадом. Люди умнее бизонов. У моего брата есть такие таланты, о которых мы ничего не знаем. Он маскируется.
— Зачем?
— Спросите у бизонов. Нет, я не имею в виду охоту — хотя, если бы это было так, это был бы другой вид охоты, отличный от того, что мы можем себе представить. Это не обязательно должно быть связано с убийством. Есть и другие мотивы. К сожалению, все, какие я могу себе представить, в основном людские. Поэтому они не подходят.
— Это теория, а не доказательства.
ГОЛТ достал толстый конверт и вытащил пачку листов.
— Взгляните эту работу. Она еще не закончена, но представление вы можете получить.
Абернати пролистал диаграммы, графики и биографию в две колонки. Голт сказал:
— Я сравнивал свою жизнь с жизнью моего брата. Имеется странное сходство. Это еще не полный анализ, но…
— Вы конечно понимаете, что такого добра… — Абернати постучал пальцем по пачке, — я нагляделся вдоволь. Пациенты приносят разнообразные доказательства своих теорий или заблуждений.
— Я понимаю. Тут мое слабое место. Я оказался в дурацкой роли… душевнобольного.
Психиатр швырнул бумаги обратно через стол.
— Ладно. Продолжайте расследование. Если вы сможете убедить себя, что ошибаетесь в этом деле, будет отлично.
Голт вернул бумаги в конверт.
— Сегодня я получу от детективов собранные материалы. Ну и… Вас я, очевидно, не убедил, да?
Абернати молча покачал головой. Голт усмехнулся, пожал плечами и ушел. Он зашел в ближайший бар и накатил крепкую порцию ржаного виски на четыре пальца. Помогло не очень. Через некоторое время он подрулил к квартире своей сестры.
Когда он шел по тротуару к лестнице, прямо у него за спиной разбился цветочный горшок. Голт поднял глаза, и увидел голову Тима, высунувшуюся из окна тремя этажами выше.
— Берегись! — завопил Тим, и затем: — О, Голт! Мы чуть тебя не потеряли.