Волшебный шар - страница 17

Женьку снова швырнули на твердое, он ушибся локтем и с трудом утерпел, чтобы не вскрикнуть. Но он заставил себя промолчать. Как же он глупо попался! Привык уже, что попадаются только хорошие люди и звери… Халаты не в счет, конечно. Но как же теперь спастись?

Пока Женька мучительно размышлял над тем, что бы ему предпринять, на корабле стало тихо. Судно тихонько покачивалось, с неба светили яркие звезды. В другой обстановке Женька залюбовался бы ими, но теперь смотреть вверх было даже обидно, а повернуться, чтобы смотреть еще куда-нибудь, Женька не мог.

Сколько так прошло времени, Женька сказать не мог. Затекли и болели примотанные к телу руки, затекла спина, и вдобавок к тому потянуло в туалет. Женька в ужасе подумал, что все это может действительно плохо кончиться.

Но вдруг на другом конце палубы послышался какой-то шум. Будто кто-то булькнул, хрюкнул и зашуршал.

— Ничего, — сказал низкий голос, — не вращай глазами, утром тебя приятели развяжут. Чума на вас всех.

Женька услышал легкие, как будто кошачьи шаги, которые остановились прямо у него за спиной.

— Тихо, парень, — сказал всё тот же низкий голос, — потерпи.

Женька почувствовал, что его снова берут прямо за намотанную через плечи веревку и поднимают в воздух. Потом опускают, все ниже, ниже, ниже… Женька плюхнулся на кучу каких-то мешков. Прямо перед его носом качались темные продолговатые доски. «Это ведь борт корабля», сообразил Женька. Тут сверху бесшумно и легко съехала по веревке грузная фигура, плеснула вода под веслом.

— Подожди, отойдем малость, — сказал низкий голос.

Лодка, покачиваясь, отдалялась от корабля. Тот уже не походил в темноте на стену, а стал виден весь, черный высокий силуэт на фоне звездного неба и слегка светящейся воды. Затем и силуэт стал все меньше, меньше, превратившись в темное пятнышко.

— Ну, отсюда уже не увидят… — проворчал низкий голос, — ты, парнишка, слушай. Я тебя сейчас развяжу, ты сразу за борт не прыгай, до берега не близко. Поможешь мне сейчас с парусом, мы за полчаса подойдем к берегу, скажешь, где тебя лучше высадить. И уйдешь своей дорогой, а я своей. Шипсон пират, тут и отрекаться нечего, но в работорговцы не записывался. Пусть без меня в эти игрушки играются… Ты понял? За борт прыгать не будешь? А то вылавливай тебя потом.

— Не буду, — тихо сказал Женька.

— Добро.

Женька почувствовал, как кто-то склонился над ним и тугие веревки, от которых затекло все тело, начинают ослабляться. Хозяин низкого голоса развязал узел и аккуратно сматывал веревку, пропуская клубок под мальчиком.

— Отойди-ка к борту, — велел он после этого, — тебе наверняка хочется. Только руками за снасти держись, тебя сейчас шатать будет, как былинку, еще свалишься.

Женька торопливо поплелся к дальнему краю лодки. Когда он вернулся обратно, его таинственный спаситель возился с парусом.

С посильной женькиной помощью небольшой парус был расправлен и поднят. Лодка весело побежала вдоль берега, зашуршала вода за бортом.

— Сейчас, за пару мысов отойдем, а то утро скоро, увидят они нас, — проворчал женькин спаситель, — ты уж не серчай,

Женька поразмыслил и спросил:

— А как вы там оказались? Эти, работорговцы, и вас тоже поймали?

— Кто — вы? — удивился тот, — я один. Джек Шипсон. И меня поймать не так-то просто.

— Вы — в смысле… ты, — с сомнением уточнил Женька.

Шипсон хмыкнул.

— А как я там оказался… Я там всегда был. Боцман я. Только теперь я сам по себе боцман. Потому что пираты пиратам рознь. А на нашем капере мы себя уважали. Джек Сильверган нанимался обычно какой-нибудь воюющей державе, чтобы мы ни военные, ни торговые суда не пропускали, да еще разведку несли. А когда мир, ну что ж, бывало и разбоем занимались, но экипажу всегда позволяли спастись. Вот баркас, вот вода, вот еда и весла… Плыви.

— Хм, — с сомнением сказал Женька, — а, вообще вы… то есть, ты как попал в пираты?

— Эх, — ответил Шипсон, — я туда не попал. Я сразу там был. Такая это история…

Он откашлялся и сел прямо.

— Не знаю уж, где я родился, — нараспев произнес Шипсон, — но подобрали меня, маленького, матросы нашего капера посреди моря в пустой лодке. Так что фамилия моя значит «сын корабля», а имя мне дали в честь капитана, Джека Сильвергана. Как я был ростом в полштурвала, уже бегал по вантам. А как стал со штурвал ростом — уже и рулевым оставляли. Джек Сильверган предлагал мне идти на берег в штурманскую школу учиться, да я отказался. Мне на берегу качает и ходить неудобно.