Воровская зона - страница 30
— Ладно, Миша, — подвел итог Баронин, — принимайся за работу, но умоляю тебя: будь осторожнее! Сам видишь!
— Вижу! — невесело покачал головой тот.
Все-таки сумел потянуть Лукин за какую-то чересчур тонкую ниточку, ведущую к середине клубка. И ее тут же оборвали вместе с его жизнью…
Не снижая скорости, Баронин буквально за считанные минуты долетел до места происшествия.
Мишка лежал, уткнувшись лицом в траву и широко раскинув руки, словно хотел в последний раз обнять эту, уже ставшую для него чужой землю. С правой стороны застыла огромная лужа крови. По словам эксперта, в него стреляли с метра.
Через полчаса после Баронина на место происшествия прибыло многочисленное начальство. Как-никак, а гибель офицера ГУВД всегда ЧП, какие бы времена ни стояли за окном. И кого только тут не было! Ну и, конечно, журналисты! Эти слетелись как воронье. Все интересно! Когда, за что, почему? Отмахнувшись от одного из них, как от назойливой мухи, Баронин пошел к Турнову.
— Дело Лукина будет вести Гордон, — пожал ему руку шеф. — Он же займется и делом Попова…
Баронин ничего не сказал, но так выразительно посмотрел на начальника, что тот не выдержал:
— Так решили наверху! — с некоторым раздражением произнес он, видя недовольство подчиненного.
Баронин презрительно усмехнулся. Все правильно, если следствие хотели завести в тупик, то его поручали вести именно Гордону! Что он уже неоднократно блестяще и доказывал.
— Не нравится? — повысил голос Турнов.
Баронин не ответил. Да и что говорить? Подобные вопросы решались уже без Турнова, да и ему самому осложнения совершенно ни к чему. И он тоже прекрасно понимал, что кривая от Попова с его четвертью миллиона зеленых выведет не на слесаря, которым при случае так охотно пополняли статистику. Что же касается истины, то… кого она сейчас волновала? Да и стоила она несравненно дешевле…
— Ладно, Саня, — вдруг миролюбиво проговорил Турнов, понимая состояние Баронина, потерявшего не только помощника, но и друга, — не надо сейчас… Потом поговорим! Зайди ко мне, когда… вернешься…
Не успел Баронин отойти от Турнова, как к нему сразу подскочил рвущийся в бой Гордон, низкорослый плотный мужчина лет сорока от роду.
— Здравствуй, Саня! — протянул он ему свою твердую, словно кусок дерева, руку.
Баронин молча пожал ее. Он всегда смотрел на этого честного, но дубоватого парня с некоторой жалостью. Ему бы учителем физкультуры в школе работать, как-никак мастер спорта по акробатике, а не следаком…
— Мне поручено заниматься, — Гордон кивнул на Лукина, — им…
— Я знаю…
— Ты не выбрал бы сегодня времени поговорить со мной?
— Да, конечно, Гена…
— Тогда давай в часик! — бросил взгляд на часы Гордон. — Я как раз приеду вскрывать Мишин сейф!
Баронин безучастно кивнул.
— Давай…
Тем временем эксперты закончили работу, и санитары с носилками в руках направились к Мише. Баронин не был сентиментальным человеком, но и у него на мгновение сжалось сердце, когда они бережно, словно боясь разбудить Мишку, упаковали его в черный целлофановый пакет и уложили на носилки. Дружно взявшись за ручки носилок, они неожиданно легко подняли их и ровным, хорошо поставленным шагом направились к карете «Скорой помощи». На их лицах было написано выражение глубокой скорби, какой они, по всей видимости, уже давно участвуя в подобных ритуалах, не испытывали.
В своей жизни Баронин видел много трупов, но когда увезли Лукина, он все же почувствовал некоторое облегчение, словно тот смущал его. А может, и на самом деле смущал? Ведь мертвые своим присутствием всегда смущают живых…
Шеф, к которому Баронин явился, как ему это и было сказано, сразу же после приезда последнего в управление, молча кивнул ему на стоявшее у его огромного стола кресло. Потом достал из ящика початую бутылку коньяку и две весьма вместительные рюмки из какого-то зеленовато-дымчатого стекла.
— Давай, Саня, — разлив коньяк и поднимаясь со своего места, проговорил он, — помянем Мишку… Он был настоящим мужиком…
Баронин не помнил ни единого случая, когда бы шеф хоть кого-нибудь похвалил, видимо полагая, что хорошая работа его сотрудников есть нечто разумеющееся само собой. Да и сейчас, по сути дела, произнес всего-навсего несколько слов. Но сказал этими словами все.