Ворожба. Белая горячка. В очарованном лесу. Пёс - страница 13

Конечно, я посмеивался над тем, что запутался в таком детском противоречии, но усмешка эта была скорее добродушной. Я ощущал себя вновь прозрачным или, если угодно, застывшим, как эти пруды посреди болот, отражающие пустоту. Проходя садом, я свистнул, и тотчас подбежал Том. Это большой бретонский спаниель с глазами ребенка — собака, которая любит вас беззаветно и дрожит от страха вас потерять, как только вы закрываете за собой калитку. Он бросился ко мне со счастливым ворчанием, но тут же отпрянул, сгорбившись и поджав хвост.

— Ты что это, балбесина?

Но он пятился от меня и рычал, словно объятый ужасом. Внезапно до меня дошло. Гепард! Я притрагивался к гепарду. От меня пахло гепардом. Как ни крути, я там был. Раздраженным взмахом руки я прогнал Тома, который убежал скуля, и поспешил в свой кабинет. Там я не раздумывая переменил одежду и протер руки спиртом. Я должен изгнать от себя этот запах. Ему здесь не место, как и портрету Мириам. Не знаю почему, но Том представлялся мне свидетелем. В его присутствии я чувствовал себя виноватым. Он перестал меня узнавать. От меня разило спиртом, и я распахнул окно. Остров на горизонте в свете восходящего солнца обрел рельефность и казался совсем близким.

Работа в тот день не смогла поглотить меня целиком. Рассеянность же шла в ущерб качеству, чего я простить себе не мог. Какие-то решения, еще неясные, зрели во мне. Я знаю, сейчас вы заговорите о подсознательном или о чем-нибудь подобном. Нет. У меня было вполне достаточно времени, чтобы поразмыслить над этим. Все это чрезвычайно сложные вещи, и медицина пока не в состоянии их объяснить. Например, в какой-то момент дня мне вдруг захотелось срочно поговорить с Виалем. Стремление это было настолько сильным, что я едва удержался, чтобы не бросить все и не помчаться в Сабль. К шести часам, не в силах больше терпеть, я позвонил Элиане и предупредил ее, что вернусь поздно. Мне оставалось посетить еще одну ферму. Этот визит я отложил на завтра, как какую-то неприятную обязанность. На шоссе я выжимал газ почти до отказа. Но начиная с этой минуты я хочу излагать одни только факты. Они не нуждаются в комментариях.

Виаль попивал виски в баре гостиницы. На нем были фланелевые брюки и пуловер, что в какой-то степени нас уравнивало. Увидев меня, он не удивился и, невзирая на мои возражения, заказал еще виски.

— Ну как, посмотрели зверя? Что с ним?

— Ничего страшного. Печень немного пошаливает, да вдобавок, похоже, и нервы.

Виаль, сцепив руки на затылке и положив одну ногу на стул напротив, улыбался.

— Как у красивой женщины, — сказал он. — Да, она и впрямь почти женщина. Она все понимает. Уверен: почувствуй она себя по-настоящему у себя дома, она бы выздоровела. Но Мириам вечно на узлах. У нее в каждом углу по раскрытому чемодану. Там было то же самое. А посмотрели бы вы на тамошний дом!.. Маленький дворец! Ее муж возглавлял крупное строительное предприятие, так что...

Виаль явно успел хлебнуть — я застал его в период говорливости. Возможно, за этим-то я и приехал!

— Он был богат? — спросил я.

Вопрос позабавил Виаля. Он взглянул на меня с недоброй иронией.

— Знаете ли, там это слово означает не совсем то же самое, что здесь. Деньги приходят, уходят... Главное, чтобы на своем пути они давали удовольствие, ощущение могущества... Хеллер зарабатывал столько, сколько хотел. Когда он умер, у него практически уже ничего не было.

— Уж не хотите ли вы сказать, что Мириам его разорила?

— Вы попали в точку. Именно разорила. Но не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. Она разорила его вот тут.

Виаль поднес к виску палец на манер пистолетного ствола.

— Под конец Хеллер малость чокнулся.

— Почему? — спросил я.

— Вы же видели Мириам, так?.. Дорогой, все мы, колонисты, не пуритане, уж поверьте мне. Но Мириам сумела нас удивить... если хотите, шокировать. Ну, положим, не всех, но некоторых из нас.

— Своим поведением?

— Я бы сказал: своим образом жизни, — уточнил он. — Разумеется, у нее бывали и приключения. И такие, что плохо кончались — с точки зрения общепринятой морали... Люди ссорились, расходились. Но это все пустяки. Мириам не следовало преступать границу.