Восход - страница 10

Села пожелала ребятам удачи, и они отправились в путь.

Тиа с Маттиасом вместе учились кататься на коньках. Им было всего по два года, когда они, спотыкаясь, ковыляли по задворкам под присмотром Ланы и Селы. Теперь они двигались как единое целое, синхронно переставляя ноги.

Почти весь путь до палаты Совета они проделали молча. Тиа декламировала про себя речь, обращенную к членам Совета. Она столько раз переписывала ее на своем световом планшете, что сияющие строчки буквально стояли перед глазами. Когда они приближались к Восьмому проезду, Тиа почувствовала, что Маттиас начал съезжать налево.

— Нет, Маттиас! — сразу сказала она. — У нас нет времени!

— Время есть.

Неподалеку отсюда исключительно в дни заседания Совета одна наследница Четвертой линии родословной по имени Джиа пекла сладкие рулеты и продавала их с пылу с жару прямо в дверях своей квартиры. Никто понятия не имел, откуда у нее бралось столько провизии, но никто и не спрашивал. У Джиа выходили совершенно необыкновенные рулеты: пышные, воздушные, со сладкой корочкой. В конце месяца перед заседанием члены Совета толклись у дверей Джиа: ее выпечка была весьма популярной.

— Я все восполню, — сказала Тиа. — Обещаю тебе. Куплю пару рулетов по дороге домой.

— Но они горячие только сейчас. — Маттиас замедлил ход и сердито посмотрел на нее.

Он был прав. Остывшие рулеты теряли весь свой вкус. Бедный Маттиас, он, похоже, мечтал побаловать себя уже много дней. Тиа покачала головой и посмотрела на него глазами, полными раскаяния. Она понимала, что Маттиас вряд ли сможет устоять.

— Тогда в следующий раз — вдвое больше! — сердито пробурчал он, снова разгоняясь.

Несколько минут спустя неподалеку показались высокие двери палаты Совета. Маттиас с теплой улыбкой пожелал ей удачи и поднялся вверх по лестнице на балкон для зрителей. Тиа скинула коньки и пробралась через толпу к боковым местам, предназначенным для горожан, желающих обратиться к Совету. Она присела и огляделась вокруг.

Круглая палата Совета была вырезана прямо в толще льда, потому что была частью первого поселения. За исключением озера, Тиа никогда еще не видела такого большого свободного пространства. Потолок поднимался вверх на девять метров и был выкрашен в светло-голубой цвет, символизировавший небо. Над головами виднелись скульптурные портреты первых поселенцев, окруженных собаками-чикчу, делившими с ними все невзгоды холодного мира. На их лицах застыло «оптимистическое выражение», как говаривал Мэриуэзер, наставник Тиа. Ей же всегда казалось, что они выглядят усталыми, будто хотят отыскать место, чтобы поставить палатки и скрыться от пронизывающего ветра хотя бы на несколько часов. Как им рассказывали, ветер был тяжелым испытанием для Поселенцев в холодном мире. Тиа по привычке взглянула наверх, туда, где ее прародительница Грейс целеустремленно ступала перед упряжкой собак. Одной рукой она зарылась в пушистый мех лайки, шагавшей у ее ног. По правде говоря, Грейс никогда не встречалась с чикчу, она даже не видела холодного мира. Но именно ей принадлежала идея раз и навсегда скрыться от охотников, и благодаря ее гениальности вся задумка удалась.

Грейс долгие годы готовилась к переселению: открыла способ, которым можно заставить лед стать твердым и надежным, как камень; изобрела кислородные лампы, дававшие жителям свет, придумала водяное колесо, обеспечивавшее их энергией и воздухом с поверхности земли. Казалось вполне логичным, что ее портрет можно видеть рядом с теми, кто воплощал ее замысел в жизнь.

Внучка Грейс, двенадцатилетняя Сара, пережила путешествие в холодный мир. После того, как поселенцы выдолбили себе новое убежище во льдах, она родила первого ребенка, став родоначальницей Первой линии родословной. Тиа угрюмо посмотрела на свои туго застегнутые браслеты: каждый из шести обозначал поколение дочерей, унаследовавших кровь Сары. Последний, седьмой, обозначал ее саму: Тиа была последней девушкой в Первой линии родословной. Если у нее не будет дочерей, род Грейс прервется.

Считалось, что узор браслетов придумала сама Грейс. Они были хороши: Лана говорила, что этот узор напоминает ей о нежных ростках, тянущихся от земли к теплу и солнцу. Но на руке Тиа они висели тяжелой ношей.