Восхождение - страница 43

– И ты можешь обосновать это свое предпочтение? – спрашивал Владимир Алексеевич.

– Во-первых, – говорил я, – это самое православное Ваше произведение. Романтический образ души, устремляющейся из глубин бесконечности в рождающееся тело младенца, ориентируясь на надкупольные кресты сельского храма – это восхитительно! Но главное – это тема воспитания новоявленной души в сознании, что она никогда не оказывается вне очей Божиих и что только от нее самой зависит, будет ли плакать за правым плечом Ангел-хранитель и злорадно хихикать за левым – бес-искуситель. Вообще тема «Христос и дитя» в этой повести дана не менее блистательно, чем в «Лете Господнем» у Шмелева.

– А во-вторых?

– Во-вторых, философичность. Я имею в виду размышления о трех линиях исторического развития человечества. О пути физического совершенствования как устремленности к животному состоянию (зверь сильнее и ловчее человека), о пути интеллектуального развития и, соответственно, научно-технического прогресса как не только экологического самоубийства, но и объективной причины приумножения зла на земле, и, наконец, о третьем пути – пути к Богу, «к добру, к душевной чистоте, к душевному благородству, к духовному богатству и накоплению духовных ценностей». Но у меня еще есть и «в-третьих». Это – гимн великим патриархальным ценностям основного костяка русской нации – крестьянского сословия. Пусть описание советской деревни 20-х годов дано у Вас в образе катастрофически деградированного нового способа хозяйствования, но еще не влезла чуждая народному духу власть в исконную крестьянскую педагогику. И деревенский мальчик воспитывается на вечных ценностях веры, уважения и любви к труду, семье, земле, человеку, наконец, Родине – малой и большой. И преподаются ему эти ценности не только великой молитвенницей и труженицей Степанидой Ивановной, но и старшими братьями и сестрами, и патриархальным дедом, и сверстниками-односельчанами, и самой окружающей природой русского раздолья, всей атмосферой гармоничной деревенской жизни.

О гармоничности не только деревенской, но и всей дореволюционной народной жизни блистательно говорил Владимир Алексеевич в 1988 году в Сенлисе, небольшом парижском предместье. Именно в этом городке, в главном католическом соборе которого покоится прах Анны Ярославны, французской королевы, русское Зарубежье отмечало 1000-летие крещения Руси под почетным председательством двоюродного племянника Царя-мученика Николая II, Великого Князя Владимира Кирилловича. Узнав от меня, что в Париж мы прилетели вместе с В. А. Солоухиным, Великий Князь, лично с ним до того не знакомый, но ценивший его как писателя, передал ему официальное приглашение на торжества, апофеозом которых стал многолюдный прием-застолье в городской ратуше. В центре зала разместилось несколько больших столов, за которыми восседали августейшие представители европейских королевских домов. Рядом с русской Великокняжеской четой находились граф и графиня Парижские, возглавляющие вдовствующий французский престол. Вокруг этого монархического ядра расположились почетные гости – представители французской и европейской аристократии и, конечно же, элита русской эмиграции.

По общему мнению, из всего сказанного на этом торжестве самым ярким и содержательным было выступление Владимира Алексеевича. Переводил его на французский язык лучший специалист – князь Константин Андроников, знаменитый личный переводчик де Голля.

«Я, – говорил В. А. Солоухин, – приехал к вам из страны, в которой вот уже 70 лет вбивают людям в голову абсурдную и лживую мысль о том, будто русское общество до революции раздиралось какими-то непримиримыми сословными противоречиями. На самом же деле оно представляло собой единый живой организм успешно и гармонично развивавшейся державы, пугавшей мир темпами своего движения вперед. И говорить о некоем сословном антагонизме – такая же чушь, как утверждать, будто существует непримиримое противоборство между отдельными частями единого организма. Так же, как все человеческие органы с присущей им функцией работают вместе на пользу единого тела, так и сословия, каждое на своем месте, слаженно трудились у нас на благо единого национального дома, коим была великая Россия.