Восхождение на театральный Олимп - страница 37

Михаилу Ковальчику «выход с вещами» не грозил. Его рекомендовали к избранию на новый пятилетний срок. В характеристике лестно отметили, что он «последователен в воплощении своего замысла, профессионален». Ему удалось даже поставить спектакль. Но раньше в театр он обычно шел, как на праздник. А вот сегодня ноги туда совсем не несли.

Министр культуры Юрий Михайлович Михневич как раз в это время предложил Михаилу поехать в Бобруйск главным режиссером театра драмы и комедии. Там проводили полную зачистку руководящего состава, который схватился в рукопашной на каком-то банкете. И опять перед ним замаячили «две дороги, два пути». Честно говоря, ему не хотелось уезжать из Минска: здесь квартира, устроена жена, учится музыке и приобщается к сцене сын. Но есть опасность засидеться за спинами мастеров и потерять возможность самостоятельно ставить спектакли, как это случилось со способными режиссерами — помощниками Товстоногова, которые превратились в рядовых исполнителей чужих замыслов. А Юрий Михайлович уже в который раз просто повторяет: «Тебе надо расти. Тебе нужна свобода действий, самостоятельность. А через годика три-четыре вернешься в хороший столичный театр на такую же должность». Да и Глаголин не выставлял из театра, но почему-то упорно настаивал: «Не раздумывай, иди и на своей шкуре отведай вкус этого самостоятельного хлеба.»

Дома верная спутница, как всегда с юмором, развеяла все его сомнения: «Знаешь, Миша, мы как вернулись из Бреста, так я еще и чемодан не разбирала. Прямо в воздухе витало скорое новое назначение. Поэтому можем ехать в Бобруйск хоть завтра». Уже в который раз ее женское предчувствие сбывалось. Не зря же эльзасская пословица гласит: «Мужчины всегда правы, а женщины никогда не ошибаются». Михаил постоянно всех уверял: «Мила — мое все: умный советник, верный друг, любимая». Природа Эмилию Михайловну наградила не только мудростью, но и талантом. Она — прекрасная актриса, человек эрудированный, с тонким чувством вкуса и стиля. На сцене — Богиня, всегда в главной роли. А вот в семье добровольно отвела себе роль второго плана и посвятила свою жизнь мужу, считая его творческую карьеру важнее своей. Ее кредо: «Я должна быть в тени и готова следовать за ним в любую минуту и в любое место, где нужен будет его талант. Даже если это будет «ссылка» в провинциальный театр».

В Днепродзержинск, где проходили гастроли Бобруйсколго театра драмы и комедии, Михаил Ковальчик прилетел «при параде» — в белой рубашечке и отутюженном костюмчике. А там — в воздухе кружит «черный снег» от доменных печей. Вот так, засыпанный копотью, и показался перед труппой. Тут его представили коллективу, который гастролировал в украинском городе уже несколько дней. Новый главный режиссер произнес программную речь и стал знакомиться с театром прямо на спектаклях. Были встречи с местными металлургами и сельчанами. Журналистам рассказал, что собирается ставить проблемную драматургию потому, что театр — это кафедра, с которой можно размышлять о самых потаенных сторонах жизни и человеческих отношений, что театр — это магия мыслей и эмоций, которые очищают, смягчают, питают души зрителей. А в планах — выявить музыкальные возможности театра: «Хотелось бы создавать музыкально-драматические спектакли. Бобруйск воспитан на оперетте, а традиции надо уважать. Для начала будем ставить музыкальную сказку для детей о том, как труд и талант человека делают мир прекрасным». Он был убежден, что музыка — нечто волшебное, она эмоционально воздействует на человека, придает философский смысл постановке и создает особое восприятие — то грусть и радость, то нежность и тревогу. Музыка не была бы видом искусства, если бы не умела передавать характеры, образы, настроения. Именно так Михаил Ковальчик в то жаркое лето 1982 года представлял направление деятельности Бобруйского театра драмы и комедии. Все годы в кресле главного режиссера он был последовательным, и это позволило театру подняться с колен и вернуть в зрительный зал своих поклонников. Михаил понимал, что на раскачку у него нет времени, поэтому уже в Днепродзержинске с художником Виктором Козловским стал детально продумывать сценографию своего дебютного в Бобруйске спектакля по пьесе Александра Галина «Наваждение».