Восьмая тайна моря - страница 4

стр.

Суровягин промолчал и взял Панну под руку. Снегопад прошел. Небо прояснилось внезапно, и все увидели — как это чудесно, когда снег. Снег на крышах домов, снег на мостовых, снег на берегу океана. Мальчишки визжали от радости. Машины буксовали. Шоферы чертыхались. А на тротуарах люди, смеясь, скатывали огромные снежные комья.

— Жизнь, — вздохнула Панна и звонко засмеялась.

— Сверкающая? — спросил Суровягин.

— Почему бы нет? — беззаботно ответила она. — Взгляните же вокруг, мрачный человек, как все это прекрасно.

Навстречу по мостовой трое катили снежный ком. Ребятишки забомбили Панну мокрыми снежками. Она выскочила на мостовую.

— Давай, давай на помощь! — молодо сверкнул глазами толстый человек с седыми волосами и выпрямился.

«Полковник! — Суровягин опешил. — Ударился в ребячество».

Панна бросила в Еремина снежком. Еремин весело засмеялся. Рядом от души хохотали двое «подручных» полковника. В одном из них Суровягин признал секретаря горкома партии. Еремин натянул шапку-ушанку и вышел на тротуар.

— Вот так, Андрей Петрович, — сказал он. — Жизнь… — и широко взмахнул руками.

Вечером Суровягин был в студенческой компании. Его пригласила Панна. Народ собрался веселый, жизнерадостный. Олег Щербаков тоже был здесь.

Андрей впервые находился в одной компании с Панной, не знал ее друзей и поэтому чувствовал себя не совсем уверенно.

А вокруг было просто и шумно. Включили радиолу. Панна повернула голову к Суровягину:

— Потанцуем?

— Я не танцую.

Щербаков, сидевший напротив, встал:

— Пошли.

Настроение у Суровягина испортилось. К нему подошел высокий худощавый парень с резкими чертами лица и насмешливыми глазами и попросил сигарету.

— Наблюдаете? — спросил он, кивнув в сторону танцующих, и понес какую-то чушь о преимуществах наблюдения над действием. Видя, что собеседник не поддерживает его, парень бросил мимоходом: — Панна с первого курса университета влюблена в Олега. Все это знают, один он не догадывается.

Суровягин взял новую сигарету.

— Бывает, — небрежно бросил он.

Подошли Панна и Щербаков. Худощавый парень потащил Олега в сторону.

— Вам у нас не нравится? — спросила Панна.

— Почему же, — пожал плечами Суровягин и в упор посмотрел на нее. — Вы часто встречаетесь с ним?

Она поняла, что речь идет о Щербакове, и теперь тоже оожала плечами. Заиграла радиола. Щербаков опять пригласил Панну.

Вечер для Андрея был безнадежно испорчен.

Панну они провожали вдвоем с Щербаковым. Она шла между ними и молчала. Щербаков как ни в чем не бывало шутил, смеялся.

«Вот выдержка», — подумал Суровягин. Они подошли к особняку Лобачевых.

— Спокойной ночи, мальчики, — сказала Панна и подняла руку.

— Спокойной ночи, — ответили Суровягин и Щербаков и молча направились в центр города.

Был поздний час. Навстречу попадались редкие прохожие. Улица казалась пустынной и неуютной. Поднялся ветер. Тонко звенели телефонные провода.

— Хорошая девушка — Панна, — просто сказал Щербаков.

Суровягин ничего не ответил.

— Скажите, война будет? — неожиданно спросил Щербаков.

Суровягин до того удивился, что даже остановился.

— Какая война?

Щербаков объяснил:

— Кажется, Чехов говорил: если на стене висит ружье, то оно обязательно выстрелит. Теперь над планетой повесили не ружье, а атомную бомбу. Черт знает что! Я бы всех генералов Пентагона в сумасшедший дом посадил.

Щербаков все больше удивлял Суровягина: что за парень?

— Почему вы заговорили об этом?

Щербаков сделал широкий жест рукой и страстно сказал:

— Хотя бы потому, что я люблю вот эту прохладную апрельскую ночь и все вокруг. И никто не заставит разлюбить. Никто…

Они поравнялись с рестораном «Аквариум». Там еще играл джаз. Щербаков остановился.

— Зайдем? — и кивнул на ярко освещенные окна ресторана.

— Нет, — покачал головой Суровягин.

— Жаль. Ну, простите, — сказал Щербаков. — Я сегодня малость не в себе. Находит иногда. Спокойной ночи.

О своей встрече и разговоре с Щербаковым Суровягин рассказал полковнику.

— Так что же вы думаете о Щербакове? — спросил Еремин. Почему же вы не узнали, кто подарил ему каланий мех?

— Мне показалось крайне неудобным заводить об этом разговор на вечеринке.