Воспоминания - страница 24
Совсем другой характер имели вечеринки у меня — и по составу общества, и по времяпрепровождению. Я приглашал всех вместе и старался объединять общество. У меня все чувствовали себя свободно и с большой охотой ко мне ходили, бывали и литераторы, и музыканты, и артисты: Алексей Толстой, Волошин, Маяковский, Бурлюки, Игорь Северянин, Асеев, Большаков>[89], Хлебников, Каменский, Брюсов, Гзовская>[90], Таиров, Коонен и бесконечное количество других и разных людей. Все было непринужденно, и хотя постоянный и непременный гость наш П. П. Кончаловский так же занимал одно из первых мест, но гегемония его все-таки не достигала таких размеров, как у него в доме, и О. В. Кончаловской приходилось скромно ограничиваться общим уровнем настроения.
В начале вечеринок и у меня также речи шли об искусствах. П. П. Кончаловский не любил, как я уже говорил, никаких искусств. Он не признавал ни Достоевского, которому он всегда противопоставлял Диккенса и В. Гюго, ни Толстого, обо всем прочем он не считал нужным даже говорить. Не признавал он и театров. Он в них не ходил. Более или менее он стал интересоваться русским театром, когда писал декорации к «Дон Жуану», «Периколе»>[91]. На этой почве среди гостей — представителей разных родов и оружий искусства — происходили жаркие споры.
П. П. особенно не любил ничего того, что называлось левым в искусстве. Он был действительно консервативен по натуре. Но и его не признавали в свою очередь представители прогрессивных группировок: Ларионов, Якулов, Бурлюки и пр. Вновь выдвигающихся из молодежи он тоже не признавал. Однажды с вернисажа одной из наших выставок он распорядился вывести Маяковского за то, что тот явился в желтой кофте, чего Маяковский не мог ему простить всю жизнь. Правда, Маяковский всегда и везде вел себя вызывающе и развязно. Однажды (тоже на одном из вернисажей) он, здороваясь с покойным Тугендхольдом>[92], вдруг громогласно заявил: «И ведь вы не Ротшильд, а только Тугендхольд, чтобы так здороваться», обидевшись на сухую манеру Тугендхольда. Тугендхольд, тщедушный и болезненный человек, возмутился, и тоже после некоторого раздумья подлетел к Маяковскому и назидательно изрек: «В таком случае прошу вас вообще со мной никогда и нигде не здороваться». Маяковский смущенно что-то буркнул вслед. Все были поражены героизмом Тугендхольда и удивлены смущением Маяковского.
После изрядного количества выпитого вина картина вечера менялась. В неофициальной части мы проявляли большую инициативу и веселились на всякие фасоны, однако не выходя из сферы искусства. Я обладал в то время большой способностью к имитации и забавлял гостей изображением всех знакомых и друзей. Очень всем нравилось, как я имитировал самого Кончаловского, когда он поет испанские песни сиплым голосом, приложив одну ладонь к левому уху (его манера) и собрав от усилия все морщины на лбу.
Я также имел большой успех, имитируя поэтов, в то время выступавших в аудиториях, особенно Игоря Северянина. Я застегивал пиджак на все пуговицы, изображая таким образом его длинный сюртук, перебирал руками белые круглые манжеты с серебряными в рубль величиной запонками Или забрасывал руки за спину и читал, подражая его манере и голосу, несколько напоминавшему возгласы ксендза за богослужением, стихи: «О, лилия ликеров, О Крем демо», «Германия, не забывайся, дрожи перед моею лирой», «Каретки куртизанки в черном платье муаровом. Вы такая эстетная…»>[93]. Нередко путая содержание, например, не «Вы такая эстетная», а «Вы такая калошная» и пр. Кроме того, я изображал оперных певцов в их коронных партиях, например… в роли Германа из «Пиковой дамы»: надевал какой-нибудь офицерский мундир или просто военную куртку и пародировал самые популярные арии и ариозы. Этот номер тоже очень всем нравился.
Любопытные моментальные инсценировки мы делали по инициативе Ларионова: кто-нибудь быстро ложился на пол в позе сына, убитого Иоанном Грозным, а другой с выпученными глазами вставал в позе Иоанна. Или еще: вставали шесть человек — трое впереди изображали богатырских коней Васнецова, трое сзади, положив руки на плечи передних и нагнув головы, имитировали спины и зады лошадей, а трое садились верхами на этих «коней». Илью Муромца всегда показывал Кончаловский, Алешу Поповича — я и Микулу