Воспоминания - страница 12

.

Нас очень просили прочитать несколько лекций по астрономии в окрестных поселках. Когда настала моя очередь, был подан специальный небольшой пароход, который довез меня и моего помощника (других пассажиров не было) до рыбачьего села. В клубе, который имел вид большого сарая, собралось все население: рыбаки, жены их с грудными младенцами на руках, ребятишки всех возрастов, и даже… собаки! Не надеялась я на внимательность и дисциплину в таком оригинальном собрании, но ошиблась. Много мне приходилось читать популярных лекций и до того, и после, но такого интереса, таких умных вопросов я никогда и нигде не наблюдала. Даже тишина была полная. Мне представилось, что я нахожусь среди «Ломоносовых» — умных, волевых, наблюдательных, близких к природе и потому интересующихся астрономией.

Обратно выехать в Петроград оказалось не так просто: поезда ходили туда редко и очень загруженные. Наконец, нас согласились прицепить к длиннейшему воинскому поезду. Мы ехали в хвосте его, а впереди нас вагоны были наполнены солдатами. Останавливался поезд, когда и где хотел, часто среди поля. Постоит, постоит, а потом без звонка и поедет. В общем, продвигались медленно. Входить и выходить в теплушку надо было при помощи табуретки на веревке: поднимешься и за собой эту «лестницу» тянешь. Однажды ночью, еще за полярным кругом, в тайге, остановился наш поезд. Спутники мои все спят крепким сном. Мне захотелось размять ноги. Но едва я спустилась на землю, как поезд двинулся, быстро набирая скорость. Я побежала рядом с вагоном и кричу в глубину его: «Помогите влезть!» А табуретка на веревке болтается под вагоном… Но пока мужчины проснулись, закурили, обменялись мнениями — кто это кричал? — поезд «проскакал» несколько километров. А я осталась одна в тайге, ночью, без еды, без денег, в легкой драповой кофточке. Светила луна. Дружно квакали лягушки. Если потеряю присутствие духа, то заведомо погибну. Я постаралась вообразить, что ничего страшного не может быть — просто я гуляю при луне и сейчас окажусь в Павловске на музыке. Бодро пошла по рельсам — не сидеть же на мокрой кочке?! А сама прислушиваюсь к поезду. Вот во влажном воздухе как будто разносятся крики, поезд дает несколько свистков, замедляет ход и останавливается. Мозг пронизывает ужасная мысль: сошел с рельсов, наверное. И не виновата ли в этом наша табуретка, мотавшаяся между колес? Ничего себе! Прицепили нас к воинскому поезду, а мы устроили крушение! Но теперь-то уж я поезд догоню во всяком случае. Вдруг слышу: «Ау-у! Нина Михайловна!». Это меня ищут, бегут ко мне по рельсам мои рыцари и удивляются: «Да Вы живы! Целы! А мы боялись, не отрезало ли Вам ноги?». И рассказывают, что когда они проснулись, зажгли свет и убедились, что меня нет в вагоне, то не знали: как остановить поезд? как сообщить машинисту, что остался человек в тайге? Никакой связи не было, тормозов тоже. Начальник нашей экспедиции вышел на площадку, стал кулаками стучать в стенку соседней теплушки и кричать, в чем дело. Солдатики ничем помочь не могли, но сами стали стучать и кричать соседнему вагону. Так этот сигнал и пошел вдоль поезда, пока не дошел до паровоза. На другой день мои друзья были без голоса. А пока меня подцепили под руки и повели, как будто нечаянно упавшую. Попав в вагон, я почувствовала себя в нем очень уютно. На радостях всем выдали по 5 конфет к чаю. После этого мы без приключений доехали до Петрограда. На вокзале встретившие нас родные и друзья остерегались даже поцеловаться — так мы были черны от сажи и пыли. Самого младшего члена нашей экспедиции, 17-летнего Диму, дома сразу выкупали в соде с ног до головы.

В этом же 1921 г. была напечатана моя работа[6], еще в 1917 г. выполненная по совету В. Г. Фесенкова. Когда в Вычислительном институте были получены иностранные астрономические журналы за последние годы, то оказалось, что в журнале «Astronomie Nachrichten» была напечатана статья немецкого специалиста по падающим звездам Хофмейстера, который вывел ту же самую сложную формулу с двойным интегралом, которая получилась и у меня. Но он не довел решения до конца, так как «не взял» этого интеграла, который у меня превратился в двучлен. Это меня порадовало, и чтобы показать немецкому ученому, что и у нас развивается метеорная астрономия в том же направлении, как и у них, я послала для него в редакцию «A. N.» оттиск своей работы, напечатанной по-русски. В ответ получила любезное письмо на немецком языке. Хофмейстер писал, что он насилу нашел переводчика, чтобы прочесть мою работу, просил обмениваться с ним трудами по общей нашей специальности — падающим звездам — и спрашивал моего разрешения напечатать от моего имени в «A. N.» то, что я ему прислала. Таким образом, не по моей инициативе, одна из моих работ оказалась напечатанной за рубежом