Восстание Болотникова 1606–1607 - страница 43

.

Очевидно, С. А. Волосский и князь М. С. Туренин стали казанскими воеводами в связи с общей сменой воевод по городам, произведенной Лжедмитрием. В разрядах отмечается, что «как Рострига пришол к Москве и царским венцом венчался, и тово году послал воевод по городом»[219]. Нет возможности ответить на вопрос о том, какими мотивами было вызвано назначение в Казань князя М. С. Туренина. Но относительно первого казанского воеводы, С. А. Волосского, весьма интересные данные сохранились в материалах миссии монахов-кармелитов, посланных папой в Персию и оказавшихся в Казани весной 1606 г., предварительно побывав в Москве и заручившись покровительством Лжедмитрия I[220].

П. Пирлинг следующим образом излагает рассказы кармелитов о казанском воеводе: «Воеводой был, по словам кармелитов, брат валахского господаря, посетивший когда-то Рим и бежавший потом в Россию, спасаясь от преследований турок. Исполняя полученные им из Москвы приказания, он дал кармелитам удобное помещение и предложил свои услуги. Казалось бы, чего лучшего желать? Но пришло известие о майском перевороте, и внезапно все переменилось. Казанский воевода перешел на сторону Василия Шуйского и стал приводить своих подчиненных к присяге. Пришли послания из Москвы с обличением Самозванца: ему ставили в укор сношения с Римом и потворство латинянам. Тем самым положение кармелитов сделалось очень щекотливым. Прежняя любезность воеводы исчезла; он чуял недоброе и остерегался. В самом деле, вскоре подоспел указ из Москвы о задержании кармелитов в Казани»[221]. Из всей этой красочной картины с бесспорностью следует, что «брат валахского господаря», ставший в 1603 г. русским боярином[222], а в 1605 г. получивший из рук Лжедмитрия I пост первого казанского воеводы, оказался весьма скомпрометированным в глазах правительства Василия Шуйского[223], несмотря на все свои попытки демонстрировать лояльность в отношении нового царя.

Мы не знаем, долго ли еще оставался С. А. Волосский воеводой в Казани[224]. Но нам представляется весьма вероятным связать назначение Б. Я. Бельского казанским воеводой со смещением с этого поста С. А. Волосского[225].

Если это так, то назначение Б. Я. Бельского в Казань было не проявлением «мести» Василия Шуйского ему, а, напротив, являлось актом, преследующим цель заменить политически сомнительного С. А. Волосского более надежным лицом. Надо сказать, что деятельность Б. Я. Бельского в Казани рисует его как исключительно лояльного человека по отношению к Шуйскому. «Новый Летописец» в главе «О измене градов», указывая, что «грады все Московского государства от Москвы отступиша», и отмечая, что лишь «немногие же грады стоя в твердости», на первом месте среди этих оставшихся верными Шуйскому городов помещает Казань[226]. Напротив, позиция, занятая Б. Я. Бельским в отношении Тушинского вора, отличалась крайней враждебностью, и он был убит в 1611 г. за призыв к казанцам «Вору креста не целовати»[227].

Рассмотрение материалов, связанных с казанскими воеводами, заставляет, таким образом, критически отнестись к той интерпретации воеводских назначений после воцарения Василия Шуйского, какую мы находим в «Новом Летописце». Казанские материалы (как и другие отмеченные выше факты, связанные с назначением Шуйским воевод) ведут нас скорее к сообщению английского документа о том, что Шуйский «начал смещать и назначать воевод», обязывая к рассмотрению вопроса о воеводах конкретно, применительно к данному городу и лицу.

Из всех городов наиболее важным для выяснения обстоятельств начала восстания Болотникова является, конечно, Путивль. Английское донесение связывает начало восстания в Путивле со сменой путивльских воевод и приведением путивльцев к присяге Василию Шуйскому. При этом, как мы видели, роль зачинщика восстания английский документ приписывает «дворянину», посланному в Путивль для приведения путивльцев к присяге, но по дороге в Путивль соблазненному Молчановым и перешедшему на сторону противников Шуйского. Напротив, «новый воевода» Путивля изображается в английской записке верным Шуйскому: «Новый воевода, противодействовавший этому заговору, был убит». В этом свидетельстве английского документа очень много ценного, но вместе с тем имеется и ряд ошибок и неточностей. Автор английского донесения совершенно верно связал начало восстания в Путивле со сменой там воевод, точно так же как отметил и факт убийства воеводы жителями Путивля за отказ от перехода на их сторону. Мы не имеем возможности проверить правильность утверждения английского документа о роли в событиях посланца Шуйского. Но самый факт посылки в Путивль такого лица подтверждается цитированной уже нами грамотой-наказом Г. Шипову