Восточные узоры - страница 66

На холме высотой около 100 метров, усыпанном битым кирпичом и черепками, стоит 20-метровая кирпичная колонна разрушенной башни. С холма открывается вид на простирающуюся внизу равнину. У подножия легко угадывается планировка погибшего города, очертания его улиц, фундаменты больших строений. Вдалеке темнеют купы финиковых пальм, блестят зеркальца небольших болотцев, поднимается белесый дымок цементного завода у плотины аль-Хиндия. Пестрые соколы, возбужденно клекоча, парят на одном уровне с вершиной колонны. В многочисленных щелях и трещинах многометрового остова они устраивают свои гнезда и выводят птенцов.

К востоку от холма, на маленьком пригорке, на том месте, где, по преданию, родился библейский пророк Авраам, построена невзрачная глинобитная мечеть. Она не имеет минарета и скорее напоминает мавзолей с куполом, который ставят над могилами мусульманских святых. Кстати, Авраам, именуемый арабами Ибрахим аль-Халиль, почитается мусульманами как один из шести главных пророков.

В Ираке много мест, которые связаны с библейскими легендами. Самым любопытным из них, на мой взгляд, является небольшой городок Эль-Кур-на. Здесь, где, сливаясь, Тигр и Евфрат образуют полноводный Шатт-аль-Араб, находился библейский рай. Об этом свидетельствует даже соответствующая табличка. ”На этом священном месте, где Тигр сливается с Евфратом, растет священное дерево нашего праотца Адама, символизирующее сады Эдема на земле. Здесь две тысячи лет до нашей эры молился Авраам” — эти слова написаны белой краской на черном щите, прикрепленном к металлическому столбу. Он стоит у ветвистого с колючками дерева, покрывающегося два раза в год золотистыми, величиной с вишню плодами — ”набук”. Яблоки в Южном Ираке не растут, и набук, вероятно, и был тем самым плодом с древа познания, который вкусил Адам по настоянию Евы. Дерево, символизирующее райские кущи, огорожено невысокой оградой с калиткой из металлической решетки. На белых стенах ограды в некоторых местах видны бурые отпечатки ладоней, выкрашенных хной. Это — местный обычай, связанный с почитанием святых мест.

Вообще-то нет ничего удивительного в том, что именно здесь, в Месопотамии, где Тигр сливается с Евфратом, у древних было место райских кущ. Теплый климат, плодородная земля, обилие воды, реки и озера, богатые рыбой! Круглый год можно обходиться без теплого платья и добывать себе пропитание, не боясь пасть жертвой дикого зверя. Ну чем не райское место!

Но вернемся в Борсиппу. Я осмотрел скромную мечеть, стены которой украшены вмазанными в глину осколками зеркала и теми же отпечатками ладоней. Мечеть весьма популярна. Во время свадьбы сюда привозят невест. Это они оставляют отпечатки своих выкрашенных, согласно традиции, хной ладоней. В пятницу из окрестных деревень сюда приезжают крестьяне и их жены со звонкими серебряными браслетами на ногах. Они спускаются вниз, в темный подвал, где бьют поклоны, читают положенные молитвы и, высказав все свои обиды и горести, поднимаются наверх. Здесь, у мечети, торгуясь с заезжим коробейником, они покупают белые конфеты с мятным привкусом и другие сладости.

Борсиппа пользуется особым уважением у археологов-любителей. Я говорю о том времени, когда я там был. Здесь чаще, чем в других местах Ирака, можно найти обломок кирпича с черточками клинописных знаков. Во время обильных зимних дождей верхний слой земли с холма смывается, и на поверхности можно обнаружить зеленый кружочек превратившейся в окись медной сасанидской монеты или осколок витого стеклянного браслета.

Выйдя из мечети и следуя наставлениям более опытных ”археологов”, осторожно спускаюсь с холма, внимательно глядя под ноги на валяющиеся осколки кирпича. Некоторые из них переворачиваю носком ботинка в надежде обнаружить клинописные надписи. Стоп! Кажется, клинопись! Поднимаю два спекшихся кирпича. От пожара, уничтожившего когда-то весь город, они потрескались; их покрыли мелкие морщинки и бороздки, которые можно принять за нанесенную тростниковой палочкой клинопись.

Иду дальше и через несколько минут оказываюсь у подножия холма. Пока ничего обнаружить не удалось. Начинаю карабкаться наверх уже в другом месте. Аккуратно переворачиваю засыпанные землей кирпичи. От яркого солнца и сильной жары, постоянного напряжения из-за пристального вглядывания в груды обломков, из-за чередующихся спусков и подъемов на крутой склон холма начинает рябить в глазах. Скоро я настолько устаю, что решаю поскорее добраться до вершины и отдохнуть в тени монолита. И как будто для того, чтобы подстегнуть меня на моем тернистом пути, попадается неправильной формы осколок кирпича с почти стершимся клинописным текстом. Его верхний конец закопчен, а в нижнем углу — небольшая трещина. От древнего текста, нанесенного вдоль кирпича полосой сантиметров в пять, осталась лишь центральная часть. Полустертая надпись особенно хорошо различима при боковом освещении.