Война с продолжением - страница 54

. Характерно, что, говоря о населении Сирии, Клемансо применял форму множественного числа (les populations), а Фейсал — единственного (the people of Syria). Уже этот грамматический нюанс показывает всю разницу во взглядах двух политиков на страну, о которой шла речь. Эти письма можно отнести к наиболее курьезным дипломатическим документам того периода. Согласно разъяснениям, которые П. Камбон дал Керзону в середине мая, переписка происходила следующим образом. Клемансо написал свое письмо и, не оформляя его официально, направил Фейсалу с запросом, каков будет ответ. Фейсал также неофициально направил Клемансо ответ, где открыто излагались его политические требования. Этот документ попал к советнику Пишона и руководителю комитета «Французская Азия» Роберу де Кэ (ему, очевидно, было поручено вести контакты с эмиром). Де Кэ отверг предложенный эмиром текст и потребовал, чтобы тот написал новый. Фейсал написал письмо, содержание которого изложено выше. Оно, очевидно, дошло до Клемансо, но не устроило его[310], и Клемансо так и не отправил официально свое письмо эмиру. Таким образом, оба письма были написаны и прочитаны адресатами, но официально зарегистрированы не были и никого ни к чему не обязывали. При этом Клемансо в разгар спора с Ллойд Джорджем о Сирии (о чем речь ниже) представлял эти письма как свое полноценное соглашение с Фейсалом.

В изложении Фейсала история его переговоров с Клемансо выглядит не менее туманно. По возвращении в Дамаск в беседе с политическим советником Алленби генералом Клейтоном он подтвердил, что «по совету Лоуренса» заключил с Клемансо устное соглашение, в котором признавал французский мандат при условии «независимости» Сирии (очевидно, речь шла о самоуправлении)[311]. Об условиях этого «устного соглашения» мы можем судить только по рекомендациям, составленным при участии Лоуренса для переговоров Фейсала с Клемансо. Предполагалось установление в Сирии французского мандата на условиях, похожих на положение Египта по отношению к Великобритании. Ливан и, возможно, область друзов должны были получить автономию[312]. Но Фейсал признался, что никогда не хотел выполнять это соглашение и выступал против любого вмешательства Франции в сирийские дела. Он предпочел бы британский мандат, если бы знал, что англичане пойдут на это[313].

К 25 апреля Клемансо и Ллойд Джордж так и не договорились между собой по сирийской проблеме, но в этот день Ллойд Джордж заявил, что английское правительство твердо решило не принимать мандата на Сирию, что Фейсала в Сирии поддерживают «не все» и что для Англии «дружба Франции стоит десяти Сирий». Ллойд Джордж явно давал понять Клемансо, что он не возражает, чтобы Франция «забрала» Сирию в обмен на какие-то уступки. Вильсон заметил, что он тоже не хочет этого мандата для США, но что комиссию следует послать, чтобы не отступать от принципов Лиги Наций. Клемансо заявил, что он не хотел бы отправлять комиссию до прибытия в Париж германской делегации[314]. Очевидно, он хотел заморозить сирийский вопрос до окончания выработки мирного договора с Германией, чтобы не дать Ллойд Джорджу играть на заинтересованности Франции в обеих проблемах. К этому времени уже несколько утихли страсти вокруг «Меморандума из Фонтенбло» и началась выработка условий мира с Германией на основе отказа Франции от границ на Рейне в обмен на англо-американские гарантии. На заседаниях «Совета четырех» Клемансо старался не поднимать ближневосточных проблем, чтобы не помешать очень деликатным (и чаще всего неофициальным) переговорам вокруг Германии. И вместе с тем он сознательно держал открытым вопрос о посылке комиссии, чтобы превратить свое согласие на ее отправку в рычаг воздействия на Ллойд Джорджа и Вильсона. Так продолжалось вплоть до вручения текста договора немцам 7 мая.

Долгие англо-французские препирательства из-за Сирии могут показаться странными, если учитывать, что англичане понимали невозможность полностью вытеснить оттуда французов, как бы сильно им этого ни хотелось. Заявление Ллойд Джорджа о бесповоротном отказе Лондона от сирийского мандата наносило сильнейший удар по позициям британского протеже — эмира Фейсала. Возникает вопрос, чего именно англичане хотели добиться от Франции? Как показало наше исследование, в это время в британском руководстве созрел план урезания предполагаемой французской зоны в Сирии для обеспечения коммуникаций между Месопотамией и Палестиной по «чисто британской» территории, пригодной для строительства железной дороги и нефтепровода из Мосула в Хайфу. Для этого к британской зоне планировалось присоединить Пальмирский оазис с городом Тадмор и часть области Хауран, населенной в основном друзами