Возрождённый дракон - страница 19

Мин дружелюбно улыбнулась, и уши Лойала встали торчком, как прежде.

— Здорово, — сказала она. — Но кое-кому здесь кажется, будто эти та'верены заставляют нас плясать на веревочках, как марионеток.

— Я не просил себе такого,— вспылил Перрин. — Не просил этого.

Она не удостоила юношу вниманием.

— Не так ли случилось и с тобой, Лойал? Не оттого ли ты и скитаешься вместе с Морейн? Я знаю, что огир почти никогда не покидают свои стеддинги. Не затянул ли один из этих та'верен и тебя вслед за собой?

Лойал вдруг принялся изучать свою трубку. — Просто я хотел увидеть рощи, что выращены огир, — пробормотал он. — Увидеть рощи, и только. Он бросил взгляд на Перрина, будто ища поддержки, но Перрин лишь усмехнулся.

Поглядим-ка, как эта подкова жалит твоё копыто. Он не знал всего, но был уверен, что Лойал - беглец. Девяноста лет от роду, но, по мнению огир, пока что недостаточно зрел, чтобы покидать стеддинг - выходить во Внешний Мир, так они его называли - без разрешения старейшин. Огир жили очень долго, по людским меркам. Лойал говорил, что Старейшины вряд ли встретят его с восторгом, окажись он снова у них в руках. Казалось, он намерен как можно дольше оттягивать сей радостный миг.

Среди Шайнарцев возникло движение, люди повставали со своих мест. Из хижины Морейн вышел Ранд.

Даже на таком расстоянии Перрин легко мог различить его, юношу с рыжеватыми волосами и серыми глазами. Он был ровесником Перрину, и на полголовы выше, если бы прислонить их друг к другу, хотя Ранд был стройнее, пусть и широк в плечах. По рукавам его красной куртки с высоким воротом сбегали вышитые золочёные шипы, а на груди тёмного плаща располагалось существо — четырёхлапый змей с золотой гривой, точно такой же, как на флаге. Перрин и Ранд выросли вместе, будучи друзьями. Остались ли мы ещё друзьями? Можем ли мы ими быть? Даже теперь?

Шайнарцы, как один, застыли в поклоне, приподняв головы, но руки опустив до колен.

— Лорд Дракон, — возгласил Уно. — ждём указаний. Служить вам — честь.

Уно, едва ли способный произнести хоть одну фразу без ругательств, сейчас говорил с глубочайшим уважением. Остальные вторили ему:

— Служить вам - честь,— и Масима, взор которого, сыскивающий во всём дурное, в эту минуту сиял беспредельным почтением; и Раган, и все остальные, замершие в ожидании приказа, если угодно будет Ранду отдать его.

Ранд на миг взглянул на них вниз со склона, затем повернулся и скрылся среди деревьев.

— Опять спорил с Морейн, — тихо сказала Мин. — Сегодня - весь день.

Перрин не был удивлён, и всё же испытал небольшое потрясение. Спорил с Айз Седай. Вспомнилось всё, слышанное в детских сказках. Айз Седай, заставляющие народы и престолы танцевать на невидимых нитях. Айз Седай, чей дар всегда был с крючком внутри, а цена его всегда была меньшей, чем можно поверить, но оказывалась большей, чем можно представить. Айз Седай, чей гнев мог дробить землю и призывать молнии. Некоторые из этих историй, как он теперь знал, не были правдивы. И в то же время, они не открывали и половины всего.

— Лучше бы мне пойти за ним, — сказал он. — Стоит им поссориться, так ему всегда нужен кто-то, чтобы выговориться.

Кроме Морейн и Лана, в поселке лишь они трое - Мин, Лойал и он - не глазели на Ранда так, будто тот был превыше всех королей мира. А из них троих лишь Перрин знавал Ранда и прежде.

Он двинулся вверх по склону, помедлив лишь чтобы взглянуть на запертую дверь хижины Морейн. Сейчас у неё, наверное, Лея и Лан. Страж редко позволял себе отдаляться от жилища Айз Седай.

У Ранда оно было далеко не таких размеров, зато пониже по склону, незаметное среди деревьев, в сторонке от остальных. Он пытался жить внизу, среди прочих обитателей лагеря, но их непрестанный пиетет выводил его из себя. Теперь он держался обособленно. Слишком обособленно, считал Перрин. Впрочем, он знал, что сейчас Ранд направился не в свою хижину.

Перрин поспешил к одной из сторон чашеобразной долины, которая резко вздымалась отвесной скалой пятидесяти шагов высотой, гладкой, за вычетом жёсткого кустарника, упорно прицепившегося то там, то тут. Он точно знал, где именно в серой каменной стене находится трещина, отверстие едва шире его плеч. Освещаемое сверху лишь узкой полосой пополуденного света, оно смахивало на спуск в тоннель.