Возрождённый дракон - страница 21

Перрин чуть сам не рассмеялся от замешательства.

— Но если ты с ней согласен, отчего же, во имя Света, вы с ней всё время ругаетесь?

— Потому, что мне нужно сделать хоть что-то. Иначе... Иначе я лопну, как переспелая дыня!

— Что сделать? Если б ты прислушивался к тому, что она говорит...

Ранд не дал ему возможности досказать, что они, мол, осядут здесь навечно.

— Морейн говорит! Морейн говорит!— Ранд резко выпрямился, обхватив голову руками. — Морейн всегда есть что сказать по любому поводу! Морейн говорит, что я не обязан идти к людям, которые умирают за моё имя. Морейн говорит, что я узнаю, что делать дальше, потому что Узор принудит меня к этому. Морейн говорит! Но она никогда не говорит, как именно я узнаю. О, нет! Она и не знает этого. — Его руки упали по швам, и он повернулся к Перрину, склонив голову, сузив глаза. — Иногда мне чудится, что Морейн задаёт темп моих шагов, словно выезжая знатного Тайренского жеребца. Ты такое когда-нибудь чувствовал?

Перрин прошёлся пятернёй по своим курчавым волосам. — Я... Кто бы там на нас ни давил, или не тянул, я знаю, Ранд, кто наш враг.

— Ба'алзамон, — прошептал Ранд. Древнее имя Тёмного. На языке троллоков это значит Сердце Тьмы. — И я должен встретиться с ним лицом к лицу, Перрин. — Он закрыл глаза, лицо исказила судорога болезненной улыбки. — Помоги мне Свет, наполовину я хочу, чтоб это случилось немедля, и покончить с этим, а другая половина... И сколько ещё раз мне удастся... Свет, он так тянет меня. Что, если я не сумею... Что, если я...

Земля содрогнулась.

— Ранд? — встревоженно окликнул Перрин.

Ранд дрожал; несмотря на вечерний холод, лицо его покрылось потом. Глаза были по-прежнему закрыты.

— О Свет, — простонал он. — он тянет так...

Внезапно земля под Перрином заходила ходуном, и долину заполнило эхо сильнейшего грохота. Казалось, земля вырывается из-под ног. Он упал - или же земля сама поднялась ему навстречу. Долину трясло так, словно гигантская рука протянулась с неба вырвать её из земли. Он цеплялся за землю, пытающуюся швырнуть его, как мяч. Булыжники прыгали вверх-вниз перед глазами, и столбами вздымалась пыль.

— Ранд! — Его вопль затерялся в рокочущем громе.

Ранд стоял, запрокинув голову, по-прежнему зажмурив глаза. Казалось, он не чувствовал, как перемолачивалась земля, наклоняя его в разные стороны. Ни один из толчков не лишил его равновесия, невзирая на их силу. Перрин не был уверен из-за тряски, какой подвергался, но ему почудилась на лице Ранда печальная улыбка.

Деревья болтались, и внезапно кожелист раскололся надвое; большая часть ствола рухнула не далее трёх шагов от Ранда. Тот не заметил этого, как и всего остального.

Перрин боролся за воздух в груди.

— Ранд! Во имя любви к Свету, Ранд! Прекрати!

И всё прекратилось столь же внезапно, как и началось. Надломленная ветвь с громким щелчком откололась от низкорослого дуба. Откашливаясь, Перрин медленно поднялся на ноги. Пыль зависла в воздухе, искорками мерцая в лучах заходящего солнца.

Ранд теперь уставился в пустоту, грудь его вздымалась, словно он пробежал с десяток миль. Такого не случалось никогда прежде, или даже чего-либо хоть отдалённо похожего.

— Ранд, — осторожно вымолвил Перрин, — что...?

Ранд всё так же казался смотрящим на что-то далёкое.

— Он всегда там. Зовёт меня. Тянется ко мне. Саидин. Мужская половина Истинного Источника. Иногда мне не удаётся удержаться, и я тянусь к нему. — Он сделал жест, будто хватая в воздухе нечто невидимое, и уставился на сжатый кулак. — И порчу я ощущаю даже прежде, чем коснусь его. Пятно Тёмного, подобное тонкому мерзкому налёту, пытающемуся скрыть Свет. Меня наизнанку выворачивает, но удержать себя я не в силах. Не могу! Но иногда я тянусь и будто воздух пытаюсь схватить. — Ладонь его раскрылась, пустая, под горький смех. — А что, если такое случится, когда грянет Последняя Битва? Если я потянусь и ничего не схвачу?

— Ну, на сей раз ты уж точно что-то схватил, — прохрипел Перрин. — А что вообще ты делал?

Ранд озирался вокруг себя, словно бы узрел мир впервые. Поваленный кожелист, сломанные ветви. Перрину вдруг пришло в голову, что разрушения удивительно невелики. Он ожидал обнаружить в земле зияющие разломы. Но древесная стена вокруг выглядела почти невредимой.