Возвращение на Сааремаа - страница 4

Легенды легендами, а «батя» был мужик деловой, умный, строгий, умел держать дисциплину и порядок. И вместе с тем - доступный, иногда непривычно, удивительно для ар­мии демократичный. Последнее буквально ошеломило их, пятерых выпускников Выборгского учебного прожекторного отряда, прибывших в соседний Прибалтийский пограничный округ то ли по разнарядке сверху, то ли в порядке братской помощи, поскольку аналогичного учебного заведения здесь не было. Вернее, не в округ, а прямым назначением в погранотряд на острове Сааремаа. Перед отъездом инструктировали, как и к кому обращаться по прибытии, предупредив, что высшим служебным лицом, с которым они могут встре­титься и задать вопросы, будет начальник отдела кадров от­ряда. И вдруг сам начальник отряда. Коленки дрожали, ко­гда подходили к высокому кабинету - с начальством такого ранга еще не имели дела. И уже совсем обалдели, когда пол­ковник поздоровался с каждым за руку. Такого даже сер­жант себе не позволит! Полковник совсем по-домашнему поздравил с прибытием, широким жестом указал на мягкие кресла:

- Присаживайтесь, сынки, побеседуем...

Та беседа запомнилась на всю службу, может быть, и на всю жизнь...

- Рассказывайте, как доплыли-доехали, - улыбаясь, предложил полковник. - Никто не подхватил морскую бо­лезнь? Изрядно ведь штормило...

- Никак нет, товарищ полковник, - ответили нестройным хором. - Все нормально...

- И прекрасно, - улыбнулся глазами. - А теперь позна­комимся...- Взял аккуратненько сложенную кадровиком стопку тоненьких папочек с личными делами, открыл верх­нюю, назвал фамилию.

- Я! - вскакивал названный.

Полковник цепким взглядом оценивал вскочившего, за­читывал анкетные данные, задавал уточняющие вопросы.

Папочки то ли случайно, то ли с каким-то смыслом кад­ровик сложил не в алфавитном порядке - на «Б», Бакульчик, должен быть первым, оказался предпоследним.

- Белорус?! - приятно удивился полковник. - Белорусов у нас обидно мало. Как правило, они отличные солдаты, смекалистые, служат честно и добросовестно. Третий год добиваюсь разнарядки на Белоруссию, и все тщетно - рас­хватывают, кто попрестижнее, пошустрее, поближе к на­чальству. Белорусы везде нарасхват...

Распирало от гордости за такую оценку земляков. Броси­лось на слух: полковник как-то особенно акцентирует пятую (национальность) анкетную графу.

- Скажи, сынок... - улыбнулся загадочно. - А какая раз­ница между белорусом и русским? Кроме «мокрай трапкай дам па бруху»?

- Да-а-а... - растерялся. - Никакой, товарищ полковник!- Верно мыслишь, сынок! - похвалил он. - Ты, слышу, от «мокрай трапки» избавился. Молодец! Более того скажу: пока мы все не избавимся от национального тряпья, пока великий и могучий русский язык не загосподствует повсеме­стно, во всех сферах, коммунизма нам не видать, как своих ушей. И белорусы здесь всем дают пример. Не зря Никита Сергеевич Хрущев отметил: белорусы первыми придут в коммунизм. Понятно, вслед за русскими. Я служил в Бресте, не понаслышке знаю, какой гигантский прорыв в коммунизм сделали белорусы. Армия - это огромный котел, переплавляющий национальное ошмотье в прекрасные интернациональные, коммунистические одежды. - Обратился ко всем: - Не забывайте: вы не просто командиры, но и проводники интернационализма, коммунизма в своих подразделениях. К сведению: разных чучмеков, слава Богу, у нас мало, но...

Не понимал причины, но почему-то не очень хотелось радоваться за своих соплеменников, впереди всех рвущихся в коммунизм. Бередил душу какой-то неприятный осадок от «батиной» «мокрай трапки». Но сам «батя» нравился, даже очень нравился: прост и строг, рассуждает четко, ясно, даже очень смело. В его мыслях и словах - железная логика. Хотя и не все стыкуется с записанным в партийных документах, учебниках. С ним можно и поспорить: хорошо бы войти в коммунизм, всего-навсего утвердив повсеместно русский язык. Но этого мало... С интернациональным котлом тоже будто бы все правильно, но... Не очень-то легко и охотно переплавляется национальное на практике. Запрещено общаться на каком-либо языке, кроме русского, а на деле? Сойдутся в курилке, на улице, в казарме украинцы - по-своему: «оце-оце», грузины - по-своему лопочут, азербай­джанцы, латыши, армяне, литовцы - тоже. Что правда, то правда: белорусы - исключение. И не потому, что не жела­ют. Не умеют. Откуда уметь, когда белорусские школы по­закрывали, родной язык словно и не нужен. Вот в казарме и издеваются: «Мокрай трапкай дам па бруху». Смотрят, проглотив «мокрую трапку» , на других братки-белорусы и на­чинают меж собой словцо-другое свое вставлять. На что уж интернационалист он, Бакульчик, никогда в родном языке не нуждался, а здесь, в армии, неожиданно для самого себя стал писать письма родителям, Гале, друзьям по-белорусски...