Возвращение в Пустов - страница 8

– Умный дядя!

Третье слово, подумал Шумер. Далеко пойдет.

Затем ему прилетело в челюсть. Удар был резкий, сильный, Шумера впечатало в стенку, повело вправо, во рту стало солоно, и спортсмен, и Коля превратились в плохо видимые пятна. Второй удар пришелся в живот. Под вздох. Третий – отработанно – в переносицу. Это было как петарда, попавшая в мозг.

Бумм!

Шумер на долю секунды отключился, но сознание вернулось, чтобы издевательски фиксировать, куда и с какой силой наносятся следующие удары. Качок проводил неплохие серии. Тренировался.

Боль.

Шумер не мог сказать, будто он сжился с нею. Скорее, он ощущал ее приход, как визит старой знакомой дамы. Сначала напрягаешься, ждешь, неуверенно гадаешь, правильно ли помнишь, вызываешь схожие прошлые ощущения, чтобы определиться и после сказать себе: да, знаю, знаю, было такое.

У него треснуло ребро. В носу, конечно, сломался хрящ. Кровь, вполне возможно, залила все ниже ноздрей. Левый глаз заплыл. Бровь горела, наливаясь гематомой. Два зуба слева и один справа, кажется, были готовы покинуть насиженные места. В добрый путь!

Шумер улучил момент и сплюнул кровью под ноги.

Новый удар опрокинул его на пол, сделавшийся скользким и красным. Реальность закатилась куда-то, помигивая, за плафон.

– Ну, что, доктор? – услышал Шумер сквозь шум вселенной, закрутившейся в голове. – Ты все еще претендуешь на свою правду?

Коля стукнул его в колено. Твердая подошва, крепкая кожа – что может быть лучше для ботинка, которым бьешь соседа по купе?

– Вы – шулера, – вытолкнул Шумер с кровью.

– Мы деловые люди.

Шумер завозился на полу.

– Я вижу.

– Тебе добавить, уважаемый? – рыжий Коля придавил каблуком кисть Шумеровой руки. – Кстати, болеть ты будешь долго. У меня даже прогноза нормального нет. Месяца два, три, если повезет. Полгода тоже хорошо.

Шумер, вывернув шею, взглянул на него целым глазом.

– Пять… пятьдесят шесть минут.

– Ой, я бы на это поглядел, – рассмеялся Коля. – Накинь-ка ему, – приказал он качку. – Чтоб припух.

Кроссовки у спортсмена были фирменные, серые, с белыми вставками, «найк», бить он ими боялся, берег, поэтому просто поднял Шумера и, прислонив к тамбурной стенке, обработал на коротком расстоянии. Тум-тум-тум, тум-тум – и апперкот.

Да, боль. Боль в челюсти, боль в затылке.

Но опять же – старая знакомая. Разве у него такого не было? Разное случалось, даже похлеще. Крови вот много.

– Куда? Куда?

В сознание Шумера вклинился щелчок двери. Он подумал, что это очередная тетка с сумками. Интересно, увидит – пройдет мимо? Или кинется защищать? Качок тоже отвлекся, и Шумеру представилась возможность сползти вниз. Ух! – как на лифте. Только голова – не голова, а какое-то странное, вздувшееся и не совсем послушное сооружение. На месте носа – бог знает что. Что-то сипит.

А если глаз приоткрыть?

Реальность кое-как вылепилась из разноразмерных пляшущих пятен. Коля топтался у двери, в узкой щели белело лицо соседа с «дипломатом».

– Что вы там делаете? – напирая, спрашивал он.

– Голова не болит? – спрашивал Коля, удерживая дверь. – Смотри, заболит. И доктору уже не до тебя будет.

– Чеши, дядя! – присоединился к напарнику спортсмен.

Вдвоем они закрыли дверь, но сосед не прекратил ломиться.

– Откройте! – доносился его срывающийся голос. – Я сейчас проводницу позову. Он что, правду сказал?

Коля поморщился.

– Угомони этого, – сказал он качку. – Только аккуратно.

– Понял.

Щелкнула дверь.

– Ну, ты, дядя!

Спортсмен пропал из поля зрения Шумера, зато Коля приблизился, присел на корточки, пригладил под кепкой свои рыжие волосы.

– Вот че тебе не сиделось, доктор? – произнес он с каким-то даже сожалением. – Ну, пощипали бы мы богатенького идиота, кому от этого плохо стало бы?

– Мне, – сказал Шумер.

Коля наклонился.

– Ты его родственник что ли?

У Шумера нашлись силы шевельнуть головой.

– Нет. Не люблю, когда так.

– Да он бы нахлобучил тебя при первой же возможности! – сказал Коля. – Я этих тварей знаю. У них ничего здесь, – он стукнул себя пальцем по лбу, – нет. Ничего. Сынки депутатов да бизнесменов. Все свое в штанах, связи и деньги – у родителей. Гонору выше крыши. Кого хочешь, куплю, кого хочешь, продам. Он девчонку свою на кон поставил бы, точно тебе говорю. До кондиции бы довели – и поставил.