Время «Ч» - страница 31
Как только Ларин доберется до развилки — «икс» должен приобрести реальное значение. Даже если поисковая группа опоздает и лазутчик проскочит, то все равно Ларин установит факт его прохождения; каждый пограничник знает: человек не может пройти, не оставив следа. И тогда будет осуществлен целый комплекс мероприятий — сложных, трудоемких…
Но если поисковая группа не дойдет? Что тогда?
…Раздался тихий гудок селектора. Жуков вскочил, подбежал к столу, нажал кнопку.
— Слушаю.
— Товарищ полковник, старший лейтенант Ларин вышел на связь.
12
В горы вползал мерцающий рассвет. Корявые тучи неслись над вершинами, посыпая их колючей ледяной крупой. В ущельях клубился фиолетовый туман — там еще дремала ночь.
Чтобы выйти на гребень, лазутчикам нужно было пересечь небольшую поляну, над которой нависал лавиноопасный склон. Кадыр-хан, наученный горьким опытом, решил внимательно изучить в бинокль предполагаемый маршрут. И первое, что он увидел — фигурки двух людей, направлявшихся к хребту со стороны западного провала.
— Ложись! — крикнул Кадыр-хан Гафару и сам поспешно прыгнул за камни.
Он продолжал наблюдать за неизвестными и по тому, как сноровисто те заняли позицию, понял: это военные, они его заметили.
«Вот и все… — тупо подумал Кадыр-хан. — Сколько мук, сколько страданий… И ради чего?»
Как ни странно, страха не было.
— Лежи. Не высовывайся, — прошептал он Гафару, который еще не подозревал, как близко подошел он к желанным вратам загробной жизни.
«Может, случайный патруль?» — ухватился Кадыр-хан за спасительную мысль. И тут же сам прогнал ее: «Глупости! Со стороны западного провала смогут подняться только специально подготовленные аскеры. Значит, они знали, что мы идем, спешили наперехват».
Кадыр-хан зло вспомнил самодовольную фразу американца: «Мы проводили испытания — в такую грозу никто не способен отличить вспышку нашего аппарата от молнии».
(Ларин действительно не заметил «переброс» Гафара. Именно поэтому он все время думал, что лазутчик идет один.)
— Приготовь оружие, — приказал Кадыр-хан. — Там, впереди, солдаты…
Ларин сразу засек Кадыр-хана, который, не ожидая такой встречи, беспечно стоял с биноклем на валуне.
— К бою! — привычно прозвучала команда. И в сердце колыхнулась жгучая радость: не ошибся! Но тут же поток тревожных мыслей смахнул веселое возбуждение: «Как брать?.. Наверно, он тоже заметил нас…»
Кадыр-хан действительно думал почти о том же: «Что делать? Кажется, Гафара они не видели…»
Ларин мельком глянул на склон: набухший от влаги снег был готов в любой момент обрушиться.
— Видал, пласт какой? — услышал он взволнованный шепот Белова. — Только чихни — сразу загремит.
«Допустим, начну отходить… — Кадыр-хан хладнокровно искал решение. — Огонь открывать не будут. Люди опытные, поймут; при первом же выстреле сойдет лавина…»
Человек, недавно стоявший на валуне, поднялся из-за камней и, не пригибаясь, быстро побежал в сторону границы.
«Почему так открыто демонстрирует отступление? — Ларин весь внутренне напрягся: нужно было мгновенно разгадать новый ход противника. — Он знает, что стрелять не будем. Начнем преследовать… — И вдруг его осенило: — Их двое!.. Второй остался прикрывать! Мы встанем — грянет очередь. Если не погибнем от пуль — попадем под лавину. Но и тот, второй, тоже попадет. Значит, он… смертник!»
Солдаты, о которых говорил Кадыр-хан, встали и стремительно бросились… назад, к хребту. Гафар растерялся. Саиб сказал: «Они пойдут следом. Ты убьешь их, потом догонишь меня». Убьешь… Главное — убить! Вон — мелькают их спины. Гафар тщательно прицелился и нажал на спусковой крючок. Но что это? Грохот автомата перерос в какой-то странный гул. Он оглянулся: огромная снежная стена приближалась к нему. Она шевелилась, пенилась, гнала впереди себя облако белой пыли. Гафар вскочил, вскрикнул. Холодная волна навалилась на него. Гафар задыхался, отчаянно молотил руками и ногами, стараясь удержаться на поверхности. Он почувствовал, что его засасывает вглубь. И тогда Гафар поджал колени к животу, выставил вперед локти, чтобы там, под снегом, было хоть небольшое пространство, которое позволит дышать. Ему, мечтавшему о небесном рае, в этот страшный миг хотелось жить! Страстно хотелось жить!