Время «Ч» - страница 36
Да, Говоров отлично знал пограничную службу. И первое желание, которое колыхнулось в душе — отговорить! Оставить рядом с собой!.. Пусть будет инженером, учителем — кем угодно… Но потом какая-то сила властно подавила в нем этот порыв: он почувствовал, что Павел уже принял решение… И поэтому все уговоры только оттолкнут его.
— Трудное ремесло выбираешь, — сказал тогда Сергей Петрович.
— Фамильное… — ответил Павел.
— Твой отец не собирался военным становиться. Его война офицером сделала.
— Кому-то и в мирное время нужно… К тому же сколько можно у бабки на шее сидеть?
На том и порешили.
И вот теперь перед ним уже боевой, обстрелянный офицер, но заметил Говоров в его лице какую-то смуту и невольно вспомнил, как блеснули из-под мальчишеской челки Пашкины глаза, и как будто услышал издалека звонкий голос: «Дядя Сережа, дай совет…»
Павел словно уловил его мысли. Улыбнулся, тихо спросил:
— Не забыл нашу дружину, дядя Сережа?
— Ясное дело, — ответил Говоров.
— Встречаешься с «ратниками»?
— Где там… Разлетелись — кто куда. Одного Генку часто вижу. Помнишь, он текст «Изборника чести» сочинял? Теперь Домом культуры заведует.
— Здорово! — обрадовался Павел. — У него, чай, весь Глебовск толчется. Пусть мне невесту подберет. Бабуля меня женить надумала.
Говоров усмехнулся, сказал:
— Сватайся за мою Лизавету. С радостью отдам.
— А она на границу поедет?
— На край света поедет. Сохнет девка… Вырезала твой портрет из газеты.
— Брось, Сергей Петрович. Мы же с ней как брат и сестра.
— Ну, дело хозяйское… — Говоров встал, надел фуражку. — Пойду, я ведь на службе. Заходи в гости, будем рады.
4
«Ах, каким городом стал Глебовск! Большим и замечательным…» — так думал Кондрашов, когда бодрым шагом топал по знакомым улицам и не узнавал их. Старые халупы снесли, и на их месте красовались огромные, как океанские лайнеры, дома. Они сверкали витринами магазинов, кафе, бытовых учреждений…
На конечной остановке толпилось стадо длинных автобусов, каждый из которых состоял из двух вагонов, соединенных резиновой гармошкой. Павел никогда таких не видел. Он внимательно разглядывал странную конструкцию, с удивлением читал на табличках названия новых микрорайонов.
Желтый автобус-гигант, пуская клубы сизого дыма, помчал Кондрашова по широким проспектам и через несколько минут доставил к Дому культуры.
Павел открыл отливающую синевой прозрачную дверь, робко пошел по мягкому ворсу паласа.
В приемной директора, поджав худенькие коленки, сидела юная секретарша. Увидев Кондрашова, она напряглась, натянулась, как струнка, провела пальчиком по тонюсеньким бровям-ниточкам, томно спросила:
— Вам что нужно, молодой человек?
— Молодому человеку нужен пан директор, — улыбаясь, ответил Павел.
— Геннадий Михайлович занят. У вас какое к нему дело: личное или общественное?
— Я являюсь другом его счастливого детства и бурного отрочества, — продолжал балагурить Кондрашов. — Мы не виделись целую вечность, так как я… — он сделал выразительную паузу, — прибыл издалека…
— Все поняла, — подвела итог секретарша. — Сейчас доложу.
Она вспорхнула со своего вращающегося креслица, открыла массивную дверь, исчезла в темном проеме, будто сквозняком ее втянуло.
«Сказочно чудесная девушка, — печально подумал Павел. — Легкая, как пушок…»
Через несколько секунд полированные врата распахнулись.
— Прошу вас, — вкрадчиво сказала секретарша. — Геннадий Михайлович ждет.
Генка, важно надув румяные щеки, вышел из-за стола, жестом делового человека протянул руку.
— Здравствуйте, товарищ…
И вдруг он осознал, кто стоит перед ним.
— Пашка! — радостно завопил он. — Пашка, черт! Как я рад!.. Танька, дура… — Он погрозил кулаком в сторону приемной. — Сказала, что ко мне прибыли из-за рубежа.
— Не намного ошиблась, — усмехнулся Павел.
— Да-да… — Генка закивал головой. — Вот ведь как… Кто бы мог подумать? Страшно было, Павлуша?
Кондрашов не знал, что ответить.
— Ладно, извини, — затараторил Генка, — наверно, глупый вопрос… Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Он обнял Пашку за плечи, увлек за собой.
— Что же ты, Татьяна, героя нашего не узнала? — с укоризной бросил он секретарше.