Время Вьюги. Трилогия [СИ] - страница 9

«Нам не следовало ввязываться», — подумал Наклз. «Ни за что не следовало ввязываться. Ни ради рудников, ни ради мира во всем мире и Вселенской Гармонии в придачу. Аксиома Тильвара наводит справедливость самостоятельно. Ей одинаково бесполезно мешать и помогать. И они бесовски зря снова полезли в Рэду».

— Знаете, он говорил на морхэнн, — медленно произнес Эрвин. Зимнее солнце блеснуло на его новенькой медали и утонуло в тени. Лейтенант нахмурил брови, словно какая-то мысль не давала ему покоя. — Последний… «партизан». С перепугу, наверное.

На самом деле, половина Рэды, если не больше, свободно говорила на морхэнн, что не являлось секретом ни для кого, кто хоть раз в жизни открывал учебник истории. Но признавать этот факт считалось очень немодным, что в Каллад, что в Аэрдис. Впрочем, Эрвин едва ли собирался обсудить тонкости языкознания.

— Пощады просил? — уточнил Наклз.

— Нет, конечно. Были жертвы, так что командование не было намерено делать скидку на возраст. Не могу никого за это осуждать. Так или иначе, этот рэдец проклинал нас. Нас и всех калладцев, которые пришли на их землю. На довольно чистом морхэнн, честно скажу, это звучало… не слишком хорошо. Мы привыкли выслушивать проклятия на аэрди. Не хотелось бы отвыкать.

Чтобы иметь приятную возможность выбирать себе врагов самостоятельно, не следовало идти в армию. Но говорить этого Наклз, конечно, не стал. Тем более, у человека с фальшивыми документами выбор, скорее всего, был невелик.

— Господин лейтенант, он просто повторил сказки, которые ему рассказали аэрдисовцы. Не больше, не меньше, — мягко и убедительно проговорил Наклз. — Вы же не думаете, что они сами смастерили винтовки и сами догадались устроить вам засаду ночью?

— Конечно, на это их надоумили аэрдисовцы, — спокойно согласился Нордэнвейдэ. — Справедливости ради стоит отметить, что убить их мы догадались сами. Мессир Наклз, вы не боитесь?

Вопрос офицера поставил Наклза в тупик. Калладцы прошли Восточную Рэду за три дня. Им не оказали никакого внятного сопротивления. Белокрылые «друзья» рэдцев сбежали почти сразу, оставив некоторому количеству храбрых сопляков оружие и указания по его применению. И все. Наклз даже гипотетически не мог представить ситуацию, при которой Каллад имел шансы проиграть. Здесь нужно было даже не чудо, а целая совокупность чудес. Чума, смена династии, массово сошедшее на государственных деятелей слабоумие, какие-нибудь неслыханные катаклизмы и гражданская война в довесок, для полного комплекта. Меньшее бы не сработало.

Самым смешным при всем этом было то, что Наклз действительно боялся.

— Поражение Каллад просто невероятно. Математически. Логически. Как угодно.

— Если я хоть что-то понимаю в истории и тактике, победа Каллад в битве на Моэрэн тоже была невозможна. Математически. Логически. Как угодно. Что в итоге не помешало ей состояться.

— Это было почти пять веков назад. И калладцы должны были победить. Они защищались, их поддерживало местное население, — начал было Наклз излагать прописные истины о благородной борьбе молодого Калладского государства против огромной империи Аэрдис, раздувшейся на чужой крови, и вдруг понял, какую чушь несет. Эта чушь отлично подходила для школьных классов или для амвонов. Но никак не для беседы двух взрослых людей, которые уже что-то повидали в жизни, и прекрасно знали, что ингредиента «правда с нами!» в победном пироге нет. Там было мужество солдат и офицеров, разумное командование, хорошее оружие и лошади, даже интенданты, ворующие меньше обычного, но никак не «правда». — К тому же, это могла быть случайность.

В конце концов, разница между случайностью и тем, что принято называть промыслом, тоже часто бывала чисто стилистической.

— Вы полагаете, справедливость имеет срок давности? — невесело усмехнулся офицер.

— Не знаю, — легко соврал Наклз. — Но я думаю, в наших интересах, чтобы она периодически объявляла амнистии.

— Главное, чтобы проценты по отложенным долгам не начисляла, — суховато заметил Нордэнвейдэ. — Меньше всего на свете я хотел бы наблюдать таких же малолетних патриотов на улицах столицы. Надо же, какой чистый снег, — тише и мягче добавил он, видимо, надеясь как-то загладить последние слова. — Помню, когда я впервые увидел Каллад, именно это потрясло меня больше всего. Здесь как будто вообще нет грязи и копоти, хотя часто пахнет дымом. Никогда этого не мог понять. Я был сопляком двадцати лет и почему-то счел нужным загадать желание. Чтобы здесь всегда было так же чисто. Такая невероятная глупость возможна только по молодости, не находите?