Времяворот - страница 8

— Купить человека, разумеется.

— Так покупайте, любезный. — Мерзко сощурился моряк. — Рынок за спиной. А отсюда извольте убраться. Иначе кто-нибудь примет вас за воришку и хорошенько надает по роже.

— Надает по роже? — Переспросил я, всматриваясь в лицо собеседника и опознавая в том обидчика из прошлой жизни. Вечно недовольный, он обожал отыгрываться на рабах, от души охаживая нас черенком швабры или другой подвернувшейся утварью. И во второй попытке стоило хорошенько проучить тварь.

Аомар-калека при столкновении с наглецами отступал, а через некоторое время возвращался с парой крепких стражников. Аомар из вчерашнего дня этой реальности воспользовался бы навыками борьбы и попинал соперника ногами, красиво уронив на землю. У меня нынешнего не имелось ни крепких сподвижников, ни потерянных за треть века эффектных приемов. К счастью, для преграждающего путь урода хватило и встретившегося с челюстью тяжелого кулака.

— Скажи капитану, пришел покупатель. — Велел я. Некто, не ознакомленный с привычками моряков, перешагнул бы побитого, без разрешения поднялся на палубу и настроил против себя всех и каждого. Очень вероятно его бы избили. Возможно изнасиловали. Окажись вторженец девушкой — даже наверняка. С некоторым шансом бедолагу бы заперли в клетке и продали на другом конце Срединного моря. Впрочем, каждый, особенно последний вариант сопровождался риском испортить отношения с властями города. А конфликт с Сиерой для торговца фактически означал невозможность использовать один из двух удобных путей с юга Партарики в Тридору. Конечно, находились и смельчаки блуждать по пустыням, но в целом, снующие по Шуру или вдоль восточного побережья океана кораблики оставались единственной альтернативой отсутствию заграничных товаров.

— И что за умник решил отмудохать моего человека? — Донеслось сверху.

— Покупатель.

— Хороши нынче покупатели… — Пробормотал хозяин посудины, окидывая меня придирчивым взглядом. Увиденное его устроило, и хорсид довольно кивнул. — А чего до завтра потерпеть не мог? И членовредительствовать-то нахера?

— Меня интересует конкретный раб, уважаемый Надир, — улыбнулся я, — и мне хотелось приобрести его поскорее. А ваш человек проявил грубость и отказался пропускать меня.

Несколько секунд капитан напряженно размышлял, а затем громко произнес в сторону битого матроса:

— Пять ударов плетью после смены. Еще раз помешаешь делам — получишь сотню. А вы, уважаемый покупатель, — повернулся он ко мне, — проходите. Не стану допытываться, кто и зачем вас прислал, но всегда приятно встретить господина, знающего свою цель и способ до нее дотянуться. Как к вам обращаться?

— Аомар. — Коротко представился я. — Аомар, сын Кархеона.

— Кархеона… — Забормотал собеседник. — Знакомое имя. Уж не тот ли это пройдоха… Достойный муж с восьмого ряда, сдирающий три шкуры за поганейший шелк?

— Увы, нет. — Улыбка сама выползла на мое лицо. — Возможно продавца тканей зовут точно так же как отца, но это лишь совпадение.

— И кто же в таком случае ваш батюшка?

— Городской стратег.

— Почтенный человек. — Крякнул Надир, сглатывая слюну. — Как он поживает? Надеюсь, у него нет претензий к честным труженикам паруса и весел?

— Что вы, что вы. У него все хорошо, а мой визит имеет лишь одну цель — купить раба, но никак не вредить уважаемому торговцу.

— Приятно слышать. Но вернемся к делам. Вы упоминали, о конкретном рабе. Позвольте узнать, кто счастливчик?

— Проклятая.

— Проклятая? — Побледнел капитан. — Господин, уверяю, я бы ни за что не привез в Сиерру подобную тварь. Боюсь, вы ошиблись.

— Чернокожая луамка. — Уточнил я. — Пятнадцать лет, выглядит младше. Голубые глаза, светлые волосы. Красивая, но несколько мальчиковатая… Особенно в груди.

— Ваш осведомитель — сам дьявол. — Выдохнул моряк. — Не хотелось бы стать его врагом.

— Вы знаете, что для этого сделать. Уверяю, если мы договоримся, он оставит вас в покое.

— Это обнадеживает. Но как насчет цены? В квархаде проклятых покупают за весьма серьезную сумму…

Молча протянув торгашу электровую монету, я несколько бесконечно прекрасных мгновений наблюдал, как его челюсть тянется вниз, словно меж зубов застрял увесистый кусок чугуна.