Все, что было у нас - страница 5

Ну, а потом, странные вещи происходили. Тот самый мой друг-немец очень хорошо играл в теннис, и его через переводчика стали приглашать в теннисные клубы, где он играл с такими людьми как начальник городской полиции и другими вьетнамцами более высокого ранга, чем те, с кем обычно общались рядовые первого класса. Однажды он между делом упомянул, что хотел бы избавиться от своей подружки-вьетнамки… На следующий день ее посадили в тюрьму.

А потом начались демонстрации. Против той, в Нхатранге, вооружённые силы не применялись; это была одна из первых демонстраций. Но вот когда они начали устраивать демонстрации в Сайгоне, армия[4] привлекалась уже вовсю. Повсюду были колючая проволока и танки.

Двое-трое из нас через девчонку-подростка познакомились с целой американской семьей, которая жила на вилле в Сайгоне. Глава семьи работал советником в Сайгонском университете. В доме у них было полно прислуги. И мы снова встретились с этим громадным расслоением, когда увидели людей, которые жили в роскоши посреди войны. Мы ходили в гости к этой семье, когда шли демонстрации, и в квартале, где они жили, повсюду были КПП с колючей проволокой. Вокруг этого квартала было сплошное кольцо колючей проволоки и охраны из солдат АРВ. Я подошел к заграждению и сказал часовому: «Мы хотим навестить тех, кто живет в этом доме». А он отскочил со своей винтовкой и направил ее прямо на меня. Я уже готов был с ним сцепиться. К счастью, прибежал командир того подразделения. Я уверен, что ему в кошмарных снах представлялось, как этот парень убивает американца. Он всех успокоил и нас пропустил.

В общем, подобное случалось снова и снова. Офицеры рассказывали нам, что в Сайгоне Мин Нху без обиняков заявляла американским офицерам, что ее правительству американцы не нравятся, а вот деньги их нравятся. Они вели себя очень нагло, и очень хорошо понимали, что правительство Кеннеди у них в кармане, стоит только заорать: «Коммунисты!» Им и не нужно было заверять нас в своих симпатиях. Они знай себе демонстрировали исключительное презрение к американцам, которые находились в их стране. Кроме того, в 1963 году они провели подтасованные выборы, во время которых на места в законодательном собрании претендовали безальтернативные кандидаты. Мин Нху была одним из кандидатов. Оппозиции не было. Все семейство президента Дьема выдвинулось в члены этого собрания.

Видя все это, многие из нас начали осознавать, что что-то здесь не так, и что цель нашего пребывания ― защищать это полицейское государство подобно сигнальной растяжке. Американцы ждали, пока чего-нибудь не случится, и тогда они смогли бы ввести более крупные силы. Я размышлял тогда: «Именно так и вышло на Филиппинах с теми солдатами, которых захватили на островах Батан». Мы там были как приманка. Если бы нас разгромили ― тысяч десять-двенадцать человек, мы стали бы предлогом для еще более масштабной войны.

Весь контингент американцев во Вьетнаме был настолько рассеян по стране, что там находилось не более пятисот человек в одном отдельно взятом месте. Наивысшая концентрация сил была в Тансонхут. И становилось все более ясно, что АРВ могут обернуться против нас. Летом 1963 года эти опасения стали уже совсем реальными. Из разных разговоров становилось вполне очевидным, что назревает путч. Помню, как я несколько раз ездил в Сайгон, и до меня доходили такие разговоры в барах, где бывали офицеры-вьетнамцы.

Я уехал из Вьетнама в середине октября 1963 года, а через две недели случился путч. Один из тех, кто оставался там, рассказывал, что в ночь перед путчем им приказали собрать вещи, приготовиться к вылету из страны, приготовиться к подрыву техники. В тот момент можно было и вовсе уйти из Вьетнама.

Я уехал из Вьетнама, собираясь поступить на подготовительные курсы Вест-Пойнта. В ноябре я там учился. У нас было собрание, всех собрали в одной аудитории. Один из офицеров объявил: «Поступило сообщение о том, что президента Кеннеди застрелили». Все были шокированы. Я подумал тогда: «В начале этого месяца застрелили президента Вьетнама, и вот я приехал домой, и застрелили нашего президента. От одного несчастья уехал, а оно приехало за мной по пятам».