Всё для тебя - страница 19
— Я все знаю. Ты ни в чем не виновата. Матильда мне рассказала о твоих отношениях с мужем. Почему ты никогда о нем не говорила?
— Это не нужно нам с тобой.
— Ты права, — он посадил ее к себе на колени. — Для меня никого не существует, кроме тебя.
— И для меня есть только ты.
Они поцеловались.
Вечер застал их в спальне.
Мягкий лунный свет лежал на спокойной поверхности моря.
Башня, в которой находилась спальня, была одним из украшений виллы. Она возвышалась над вторым этажом, и через ее полукруглые окна были видны небо и море, поэтому казалось, что вокруг больше ничего не существует.
Стены от пола до потолка и весь потолок были сплошь покрыты зеркалами, и синее море с лунной дорожкой отражались в каждом из них.
Любовники лежали на широкой кровати, стоявшей посреди комнаты.
— Я все время думал о тебе, — сказал Эдуард, гладя Анну по лицу и любуясь ее отражением в зеркалах. — Ты нужна мне.
Анна жадно ловила его слова.
«Я бы все отдала, только бы с ним никогда не расставаться».
— Я мечтал о тебе, хотел тебя каждый день и каждую ночь.
Анна чувствовала прикосновения его рук и тело ее трепетало.
Он медленно раздевал ее.
— Эдуард, я люблю тебя. Ни один мужчина не доставлял мне такого наслаждения, как ты.
Он любовался ее обнаженным телом, его отражением и огонь страсти разгорался в его груди.
Он разделся.
— Ты моя королева и моя мечта! — Эдуард нежно припал к ее губам.
Анна почувствовала силу его тела.
Они качались на волнах, разлитых по всей комнате, и лунный свет был свидетелем их любви.
На следующий день Эдуард преподнес Анне какой-то подарок в небольшой коробке, перетянутой розовой атласной лентой.
Анна развязала ленту и открыла коробку.
Прозрачный пеньюар розового цвета лежал в ней. Она достала его из коробки, и легкая ткань заструилась по ее телу.
— Но он совершенно прозрачный!
— Ну и что! Здесь никого нет, кроме нас. Я хочу наслаждаться видом твоей фигуры ежечасно, ежеминутно, каждое мгновение!
Анна примерила подарок.
— В зеркалах, на фоне солнца и моря, ты выглядишь настоящей русалкой! Я должен запечатлеть тебя такой!
— Прямо сейчас?
— Только сейчас!
Через минуту он стоял перед Анной с мольбертом и красками.
Легкими быстрыми движениями художник набросал ее портрет.
Анна, изображенная русалкой, была совершенно обнаженной, окутанной лишь прозрачной розовой вуалью. Она выходила из морской воды и загадочно улыбалась.
— Вот он, портрет сказочной женщины! — Эдуард поднял руку вверх и щелкнул пальцами. — Эта картина откроет мою выставку в Венеции.
— У тебя будет выставка?
— Да. Через месяц. Мы с тобой обязательно поедем туда, — сказал восхищенный художник.
— Может хватит любоваться? — нежно произнесла Анна, подойдя к нему сзади и положив руки на плечи.
Он перевел взгляд с картины на нее.
— Как насчет программы? Может, пора что-нибудь придумать? — она кокетливо смотрела на него.
Художник улыбнулся.
Анна потянулась. Облегающее платье ясно очерчивало ее фигуру. Эдуард протянул руку, дотронувшись до груди женщины.
— Нет-нет! — смеясь сказала она и увернулась. — Какие мысли по поводу программы?
Он сделал сосредоточенное лицо.
— Считаю до трех, — произнесла Анна. — Раз, два…
— Мы едем в Альпы! — радостно воскликнул Эдуард.
Белый «линкольн» несся по трассе.
Вилла Луиджи осталась в воспоминаниях, а впереди были горы. Высокие заснеженные горы.
Они остановили машину у небольшой расщелины и отправились прогуляться.
— Вон, видишь этот хребет? — крикнул Эдуард. — Это голова, это плечи, руки. Настоящий великан!
— А на голове шляпа! — рассмеялась Анна. — Какое здесь эхо!
Они вышли на поляну, окруженную высокими горами.
— Я тебя люблю! — крикнул Эдуард.
«Люблю, люблю, люблю…» — подхватило эхо.
Он помогал ей взбираться на высокие склоны. Снег комьями скатывался вниз. Комья рассыпались, ударяясь о камни.
Они поднялись на небольшую площадку.
— Прямо как Столовая гора! — восхитилась Анна.
Эдуард прижал ее к себе. Они посмотрели вниз.
— Как высоко! — лицо Анны выражало испуг. — У меня кружится голова!
— И у меня! — подхватил Эдуард. — Но не из-за высоты.
Анна вопросительно посмотрела на него.
— А вот из-за этой женщины, которую я держу в объятиях.