Все познается - страница 4

Отучился Гарри с блеском, получил перстень, который носил с гордостью, и понесся по военной стезе, стуча тяжелыми берцами. Постепенно сформировался отряд преданных лично ему бойцов. Появилась репутация: выяснилось, что Гарри — счастливчик. Он выходил живым и даже целым из жутких мясорубок, а еще вытаскивал остальных, что было особо ценно. Гарри никого не гнобил, всегда обращаясь вежливо, даже когда использовал ненормативную лексику — неожиданно аукнулся Хогвартс и воспоминания о Снейпе. Он делал все, чтобы выполнить задание, не неся потерь, вырывая положенное ему и отряду свирепо и безжалостно, и бойцы с гордостью говорили, что их ведет настоящий барсук. Гарри почитал характеристики барсуков-медоедов, похмыкал и выбросил из головы тот факт, что раньше с гордостью называл себя львом.

Теперь это не имело никакого значения.

Важным был тот факт, что Гарри перестал действовать наудачу, как левая пятка решила, он больше не бросался вперед без малейшего понятия о том, что будет дальше, надеясь на то, что повезет. Теперь он рос как стратег и тактик, заново переоценивая свои школьные годы. Иногда он просто качал головой, вспоминая то, что тогда считал храбростью и бесстрашием истинного гриффиндорца, а окружающие, особенно умные, — идиотизмом и суицидальными наклонностями наглого малолетки, считающего себя самым умным.

Тяжело оказалось осознавать, что он тогда был пешкой, которой гроссмейстер двигал по доске, как хотел. О, Дамблдор не приказывал, но он умел так обтекаемо говорить, что человек сам приходил к нужным магу выводам, действуя на свой страх и риск. А если попадал впросак… То и доказать ничего не мог. Особенно четко увидел манипулирование Гарри после того, как прослушал курс лекций о психологии и нейро-лингвистическом программировании. Заинтересовавшись вопросом, Гарри из любопытства прочел труд Макиавелли, а после окончания чтения весьма занимательного труда безбожно напился, переживая ломку очередного убеждения. Было горько и больно, он глотал алкоголь как воду, искренне сожалея о своей инфантильности. Он был ребенком, попавшим в сказку, упорно защищающим свои розовые очки и личное видение происходящего, отметающего прочь все, что грозило нарушить идиллическую картинку. Это теперь, вспоминая свои первые шаги в магическом мире, Гарри видел странности и прущие изо всех щелей нестыковки. Стоящая на проходе семья Уизли, орущая о том, как надо проходить барьер. Слова Рона о том, что у них есть родственник-сквиб, но они с этим презренным бухгалтером не общаются. Назойливая пропаганда Гриффиндора из уст окружающих. Равнодушие декана, волнующейся лишь за соблюдение внешних приличий и победу в квиддиче: естественно, заработать баллы учебой с таким отношением к подопечным было нереально. Завышенные ожидания окружающих, то возносящих его на вершину, то плюющих вслед. Хоть кто-то извинился за несправедливые обвинения в его адрес? Нет.

Вспоминать можно было до бесконечности, но Гарри все же нашел в себе силы вынырнуть из омута жалости к самому себе. Потребовались годы, пока Гарри смог как следует осмыслить и проработать воспоминания. Он даже простил убившего его Шеклбота… Что не означало, что он забыл.

Забывать Гарри не собирался. Забыть означало повторить эти ошибки, а этого Гарри допустить не мог.

Особенно после обстоятельного разговора с Роллинзом, ставшим счастливым отцом в третий раз. Они напились на радостях, и Гарри, в странном порыве болтливости, обтекаемо рассказал о своей прошлой жизни, получив в ответ бурную лекцию от неожиданно разъяренного друга. Джек плевался от одной мысли о детях-солдатах, в красках расписав, что бы он сделал с отсиживающимися в безопасности взрослыми-манипуляторами, и это неожиданно отменно легло на увиденное в Африке. Дети с автоматами слишком сильно напомнили о том, как Гарри сам бегал с палочкой наперевес, готовый убивать ради защиты тех, кто был гораздо старше и опытней. Да он и убивал…

От понимания, что так поступать нельзя, что такого не должно быть, лопнули все лампочки в доме. А через какое-то время Гарри заметил, что раны теперь срастаются чуть ли не на глазах, а удачливость повысилась в разы.