То, что бурлило внутри, оказалось простой неудовлетворённостью.
Вова задумчиво рассматривал место, где несколько дней назад выдерга погнула человеческий гвоздь. Тело рухнуло в прилегающую к дому и потому давно заросшую клумбу. В неё нападало ещё больше листьев, и Вова машинально, всего лишь желая ощутить пружинистую мягкость, пошевелил их правой ногой. Её опять дёрнуло. В разворошённой листве показалось чёрное ребро телефона. Вова вытолкал его на дорожку, и с мгновение недоумённо рассматривал большой плоский прямоугольник. 'Дай я тебя щёлкну', – пронеслось в голове; затем там же появилась злобандитская рука, тянущаяся в карман и то, что после в этом кармане ничего не обнаружилось; а ещё припомнилась простая звонилка, которую парень выбросил за пределами садоводства.
Значит, у него была вторая. Хорошая, с камерой.
Телефон на похвалу не ответил. Лежал мокрый, гладенький, маскируясь под гальку.
Получается, сбылся первый вариант. Тот, который об улике.
Это радовало. Не хотелось ни напиваться, ни встречаться с мертвецом.
Засунув руки в карманы, Вова молча изучал телефон. Тот отвечал взаимностью – видимо, был изначально выключен. В голове вновь завертелись мысли, захотелось оглянуться и удостовериться, но Вова не стал этого делать. Он легонько поддел телефон, и тот кувыркнулся по земле. Гнать телефон подобно мячу было неудобно, требовалось шоркать подошвой, и за Вовой, пока он шёл к горке, оставались короткие чёрные полосы. Взобравшись на горку, Вова покосился на свой дом, затем оглядел озеро и окружающие его кусты.
Было тепло, к выходным народа на даче прибавилось. Издалека летела понятная музыка. Пахло. Не вынимая рук, Вова установил телефон на небольшой кочке, разбежался и, наконец-то освободив карманы, несильно приложился к снаряду. Тот полетел криво и низко, сразу вломившись в прибрежные кусты. Там хрустнуло и затихло.
Вова повернулся и пошёл домой. Он наконец-то понял.
Всё предусмотреть – это и есть преступление.
[Наверх]